Вадим посмотрел на неё с улыбкой.
— Я же говорил, если кто и способен перевоспитать её, то только ты. — Он прижался губами к виску жены.
— Да я-то тут причём? Это всё Лёва…
— Во-первых, Лёва не сам по себе родился. А во-вторых, думаешь, на неё не влияет то, как ты сама воспринимаешь материнство? Как ты заботишься обо всех нас, как любишь сына и Алиску…
— Но это не требует никакого труда! Ты посмотри на них, они же… созданы для того, чтобы их любить.
— Ну, или ты создана, чтобы любить нас. Уж я-то знаю: на самом деле, это не такой простой труд.
***
— Привет, Алис.
Алиса покосилась на высокого лохматого парня, перепрыгнувшего через забор детской площадки, и тут же вернула взгляд к братику. Буркнула хмуро:
— Привет, Дима.
Он медленно подошёл ближе.
— Как дела? Чем занимаешься?
Алиса скептически приподняла бровь:
— С братом гуляю.
— Аа.
Гений подката…
Алиса пошла с Лёвой на горку, Дима последовал за ними.
— Чё, может, вечером погулять сходим на набережную? Там один мой кент со своей командой будут крутить брейк. Ты же танцами занимаешься, тебе, наверное, интересно будет…
Алиса вздохнула. Вообще-то да, ей было интересно. Хотя она, конечно, вовсе не брейк-дансом занималась, но искренне восхищалась теми, кто может выдавать акробатические трюки на такой скорости. Вот только — если бы её туда пригласил Тимофей, а не Дима…
С Тимофеем она познакомилась в храме, когда Лидия уговорила её походить вольной слушательницей на занятия старшей группы воскресной школы по Закону Божию. Тимофей там был главным отличником, хотя это и не сразу заметно: сидит себе тихонько и только внимательно так на преподавателя смотрит, никуда не отвлекается… Выглядел Тимофей приметно: высокий, широкоплечий, но какой-то зажатый. Всегда в рубашке, застёгнутой на все пуговицы, всегда молчалив и серьёзен. Как будто у него улыбки на всю жизнь вперёд рассчитаны и лишней потратить нельзя.
Однажды Алиса села с Тимофеем, потому что других свободных мест не нашлось, и услышала, как он шёпотом проговаривает все правильные ответы — слово в слово, как учитель.
— Почему ты вслух не скажешь? — спросила она юношу.
— Зачем? — хмыкнул он. — Я знаю ответ, и отец Андрей знает, что я знаю. А перед другими хвастаться — это грех. Гордость житейская.
Алиса удивлённо приподняла брови, но ничего не сказала. И с тех пор стала постоянно наблюдать за Тимофеем. Садилась к нему всякий раз, как возле него оказывалось свободное место, слушала его, смотрела, что он пишет в тетради… Это было такое эмпирическое исследование. Алиса и сама себе не отдавала отчёта в том, что Тимофей ей нравится — думала, он просто странный — вот и притягивает её, как всё необычное. Но однажды она принесла на занятие ручку с иконой Божией Матери и попыталась подарить православному ботанику. Ручку он не взял, но после урока позвал Алису в сторонку, поговорить наедине. Как она обрадовалась! Как насочиняла себе всяких глупостей: будто он сейчас ей скажет, что она красивая в этом дурацком платье, которое её заставляет носить Лидия, что подарки он от девушек не принимает, а только сам дарит, и предложит что-то такое невероятное… Не банальное «встречаться», конечно — Тим всё-таки высоко духовный человек — но не менее интересное. Например, вместе развивать научные методы познания бога или ещё что-нибудь в этом роде. Но всё оказалось намного проще и печальнее.
— Слушай, ты извини, если я что-то не так понял, — строго сказал Тимофей, нахмурившись, — но мне кажется, ты… набиваешься мне в… ну, скажем, друзья. Напрасно. Я не дружу с людьми, которые ничего не знают и даже не интересуются истиной. Я сейчас Бога имею в виду. А просто симпатичные девушки мне вообще не нужны. Я собираюсь после школы отучиться в духовной академии и стать иеромонахом. Так что…
У Алисы на глазах накипели злые слёзы:
— Ну ты воображала! Я?! Набиваюсь тебе в друзья? Много чести, ботаник! — она закатила глаза и сразу отвернулась, потому что от этого мокрые дорожки сбежали по щекам. — Давай, пока! — она махнула рукой, не оборачиваясь. — Причудится же такое…