Уже ближе к чаю в столовую явилась хмурая Алиса и её взрослая подруга.
— Гузаль, погрейте, пожалуйста, две порции рагу, — попросил Вадим официантку, которую всегда нанимал для таких случаев.
Она с готовностью кивнула, но Алиса тут же принялась протестовать:
— Я не буду это, только десерт!
— Нет! — отчеканил Вадим. — Или ты ешь рагу, или десерта тебе не видать!
Алиса закатила глаза:
— Что за извращённая логика? Почему ты считаешь, что съесть несладкое и сладкое полезнее, чем только сладкое?
Лидия снова, как тогда в прихожей, положила руку ей на плечи, но Алиса лишь нахмурилась.
— Потому что из курицы и овощей можно построить крепкий здоровый организм, а из пирожных нельзя, — произнёс Вадим назидательным тоном прописную истину, которую сообщал ей уже сотни раз.
Алиса снова закатила глаза:
— Тебе самому-то с собой не скучно? Ладно, тогда я вообще есть не буду. Пойдём, — кивнула она Лидии.
Вадим остановил дочь, схватив её за руку:
— Если ты сама не голодна, то не мешай другим. Я уже пригласил твою гостью за стол. Лидия, садитесь, пожалуйста.
— О, спасибо, — засмущалась та. — Честно сказать, я тоже не особенно голодна.
— Я настаиваю! — подала голос мама, и это убедило Лидию.
Она заняла место между Полиной и надутой Алисой, Гузаль подала им жаркое из курицы с картофелем черри и овощами. Лидия принялась за еду с аппетитом, а её ученица лишь лениво ковыряла тарелку с кислой миной.
— Поверь, зайчонок, — тихонько прошептала гостья, но Вадим расслышал, — если ты хочешь нарушать правильное питание из чувства протеста, то это блюдо ничем не хуже бисквитного тортика.
Зайчонок… Да, в списке Нины Борисовны было и такое. Но Вадим мог бы побиться об заклад, что в ответ дочь назвала бы его волчарой или какой-нибудь заячьей холерой.
А от Лидии принимает. Более того, ухмыляется и закидывает в рот крошечную круглую картофелину.
Вадиму захотелось немедленно разбить этот их тайно-публичный сговор.
— Так что, Лидия, расскажете нам, как так вышло, что моя дочь, по ошибке родившаяся девочкой, вдруг пожелала заниматься балетом?
Алиса закатила глаза:
— Вчерашние новости! Я сто раз Ангелине объясняла…
Вадим сжал челюсти, чтобы не сказать резкость, и мысленно досчитал до трёх.
— Алиса, пожалуйста, не влезай в разговор. Я обратился с вопросом к Лидии, а не к тебе.
Она запросто могла со звоном побросать приборы и опять сбежать, но дочь осталась на месте и с какой-то мольбой во взгляде уставилась на свою учительницу по танцам.
Лидия прокашлялась:
— Мы с Алисой встретились на улице… случайно. Разговорились, и… она захотела попробовать… прийти ко мне на урок. Так всё и началось.
— И тебе понравилось? — Вадиму не верилось, что это было так просто.
— Конечно! — ответила за его дочь Лидия. — У Алисы отличные способности и очень хорошая гибкость. А как известно, нам обычно нравится то, что получается.
Дальше произошло нечто абсолютно невероятное: Лидия сунула руку под стол и потянулась ею к Алисе. Вадим не видел этого наверняка, но понял по их позам, что они держатся друг за друга, и на лице его дочери расцветает… признательность. Чёрт побери! Кто она, эта учительница по танцам? Гипнотизёр или ведьма?
Лидия ещё немного рассказала о своей работе — так увлечённо, что даже Вадиму было интересно. Остальные, судя по выражению лиц, тоже слушали внимательно, кроме, разве что, Вероники, которая явно скучала.
Когда ужин закончился, мама настояла на том, чтобы Вадим с Алисой отвезли Лидию домой. Разумеется, Вероника тоже поехала с ними. И потребовала, чтобы её высадили первой, несмотря на то что её квартира была дальше от их дома, чем общежитие Лидии. Вадим не стал спорить. Снова с большим трудом припарковался на наклонной плоскости и вышел на улицу попрощаться.
Вероника неожиданно приблизилась к нему вплотную, положила ладони на плечи и томно произнесла:
— Спасибо за чудесный вечер!
И чмокнула в щёку, очень близко от губ, а потом обвила шею худыми руками. Пришлось ответить, устроив ладони на её боках.
Вадим подумал о том, что катастрофически давно не обнимал женщин. И функция, похоже, атрофировалась. Он не чувствовал ничего. Совсем. Тонкое и тёплое девичье тело доверчиво прижималось к нему, а у него внутри гулко звенела пустота. Ни одной мурашки, ни одной вибрации. Кажется, даже либидо уснуло летаргическим сном.
Тревожный звоночек.