Там за дверью должна сейчас крепко спать под воздействием магии Илана. Утром им предстоит непростой разговор. Но до утра ещё так далеко.
Кастор тихонько приоткрывает дверь и заходит в комнату.
Шторы на окнах не задёрнуты, и свет луны падает прямо на кровать, позволяя рассмотреть гостью.
Девушка лежит на постели в том же разорванном на груди платье и в обуви. И лишь по медленно вздымающейся при вдохе и опускающейся при выдохе груди понятно, что Илана погружена в глубокий, спокойный сон.
Эрх Даррен подходит ближе и опускается рядом на край кровати. Он долго разглядывает её лицо — такое родное и такое чужое одновременно. Не выдержав, он протягивает руку, касается ладонью щеки и с лёгким нажимом мягко проводит подушечкой большого пальца по губам Иланы.
Подумать только, она здесь, рядом. В его доме.
Он может трогать её. Может делать с ней всё, что пожелает. Находясь в магическом сне, она всё равно ничего не почувствует.
Кастору нужно всего лишь окончательно решить, чего же он желает.
Он убирает руку от лица девушки и, сомкнув веки, несколько раз проводит ладонью над её телом.
А когда Эрх Даррен прекращает магические манипуляции и вновь открывает глаза, на Илане не остаётся абсолютно никакой одежды.
Она лежит совсем близко к Кастору. Достаточно просто протянуть руку, чтобы прикоснуться и ощутить бархатистость кожи кончиками пальцами. Очертить розовый ореол вокруг бусины соска. Лизнуть, лаская его языком, а после обхватить губами и втянуть в рот, пробуя на вкус. Провести ладонью по животу вниз к треугольнику тёмных волос.
Кастор чувствует, как в паху разрастается неприятное чувство тяжести, но уже не может сдержать порыв. Сердце заходится в беге, и учащается дыхание.
Эрх Даррен осторожно протягивает руку и медленно опускает её на живот Иланы. Замирает на пару мгновений, ожидая реакции.
Вдруг действие магии прервётся? Вдруг она проснётся, потревоженная его прикосновением?
Илана не реагирует. Спит так же крепко, как и прежде.
Кастор, едва касаясь девичьего тела, опускает ладонь чуть ниже. Он продолжает следить за девушкой, ловя малейшие изменения на её лице.
И опять ничего не происходит.
Он, наконец, решается и накрывает ладонью лобок. Чуть сдвигает руку вниз и, раскрывая лепестки половых губ, аккуратно проникает пальцем внутрь. В тесное тепло. Надавливает немного сильнее и тотчас упирается в преграду, чувствуя, как мышцы Иланы непроизвольно сжимаются.
«Прости, но хранительницей её невинности я не нанималась», — звучит в голове голос Вероники.
Значит, это правда.
Проклятье!
Он так увлёкся, поддавшись своему желанию, что едва не позабыл об этой досадной мелочи. О чёртовой девственности!
Кастор извлекает палец и отстраняется.
Он вглядывается в лицо Иланы. По изломам линий на лбу, по изгибу идеальных бровей и по тому, как девушка кусает во сне губу, Эрх Даррен считывает лёгкую тень беспокойства.
Он возьмёт эту девочку, но не сейчас, не здесь и не так. Она будет принадлежать ему, но придёт в его постель по собственной воле. А потом, когда распробует, как сладок может быть вкус страсти, она сама станет умолять о близости снова и снова, ещё и ещё.
Пусть она не Кристина, но однажды она заменит её. Он добьётся этого любой ценой.
Кастор склоняется над Иланой, вдыхая аромат жасминовых духов, смешавшихся с запахом кожи. Он накрывает губами розовый девичий сосок, обхватывает его плотно и, вбирая в рот, слегка оттягивает. А спустя мгновение с сожалением отпускает.
Нужно уходить.
Он, конечно, давно не зелёный юнец, которому достаточно одного лишь вида голой девицы, чтобы кончить. И у него хватает самоконтроля, чтобы удержать член в штанах.
Однако если задержится в комнате и продолжит думать о сексе с Иланой, боль в паху станет нестерпимой. Он сделает хуже только себе самому.
Эрх Даррен поднимается и отступает от кровати на пару шагов. Скользит взглядом по телу девушку.
Нет, нельзя оставлять её в таком виде. Но и проснуться в порванном платье она тоже не должна.
Взмахом руки Кастор направляет потоки магической материи, которая окутывает Илану, превращаясь в белое кружевное платье.
Как только работа завершена, Кастор критически осматривает её и недовольно кривится.
Это никуда не годится!
Он едва заметно шевелит одними только пальцами, перераспределяя потоки магии. И она ему подчиняется.
Длинные рукава платья исчезают, узкая горловина значительно расширяется, спускаясь до самых плеч. И в завершение пышная юбка, словно распоротая ножницами расходится сбоку — на ней появляется разрез до самого бедра.