Пока однажды Володя не намекнул прозрачно на то, что у Садилова остались кое-какие помощники, которые вполне могут дотянуться до моей девочки. Друг в красках поведал, что упрямая девица напрочь отказывается видеть опасность и лишь отмахивается от его наставлений. А я был привязан к больничной койке и ничего не мог сделать. Пришлось взять себя в руки и заняться реабилитацией. Возраст давал о себе знать — все шло медленно. Кроме того, Вова настоял, что нужно сделать пластику лица. Да, я не изменился до неузнаваемости — лишь немного, чтобы не быть самим собой.
Долгих два года я шел к этому дню. Не хотел появляться перед Ри немощным стариком — контролировал ее безопасность через друга. Хотя, честно говоря, я не планировал встречи с ней. Думал, посмотрю со стороны и лишь продолжу обеспечивать ее безопасность и дальше. Отпущу. Снова…
Но сейчас, глядя на нее с сыном, понимаю, что был идиотом. Я столько времени привыкал к мысли, что у нее другая жизнь, что счастлив за нее, что так будет правильно. Но стоило увидеть это своими глазами, и злость, смешанная с болью, начала отравлять меня.
— Кто отец? — зло повторяю вопрос, обернувшись к Володе. На его лице безмятежное выражение. Словно он не замечает проблемы вовсе.
— Ты.
Кажется, из меня разом выкачали воздух — я даже вдохнуть не могу нормально. Я ждал чего угодно: что она вышла замуж, что это ребенок какого-то одногруппника или еще что-то похуже. Но это…
— Ты врешь, — единственное, что приходит мне в голову.
— Смотри сам. — Друг протягивает мне фото — на нем Ри в обнимку с мальчишкой. И я понимаю, что он — вылитый я в детстве. Разве что глаза у него от мамы.
— Почему? — спрашиваю его, смаргивая слезы. Черт, я ведь плакал последний раз, когда узнал о самоубийстве Али! Никогда после этого! А тут…
— Ты бы не удержался вдали от нее, — просто отвечает Володя.
— Это мой сын! — едва не кричу я. — Ты не имел права!
Володя никак не реагирует на мой эмоциональный взрыв. Перевожу взгляд обратно на Ри и едва не холодею: она с сыном вместе с каким-то мужиком и маленькой девочкой вместе идут к машине.
— Это еще кто?!
— Возможно, друг, — отвечает Володя, пожимая плечами.
— Между ними что-то есть?! — Тот лишь выразительно усмехается. Между тем Ри с незнакомым мужиком направляются вместе дальше по аллее, а дети берутся за руки и бегут вперед. От этой картины в груди противно ноет, а зверь во мне требует пойти и забрать свое, спрятав за семью замками.
— Стоять! — неожиданно осаживает меня Вова, едва делаю шаг вперед. Только собираюсь высказать все, что думаю, но он резко хватает меня за руку и удерживает. — Не лезь. Пожалеешь.
— Какого черта ты меня привез сюда тогда?! Решил добить? Так нечего было вытаскивать с того света!
— Заткнись и слушай, — неожиданно зло говорит Владимир. — Взрослый мужик, а до сих пор думаешь только о себе любимом. Пока ты жалел себя и сдавался, Ри сидела в четырех стенах и убивалась по тебе, придурку. Все это время она ни разу ни на кого не посмотрела — всю себя Кирюхе отдавала. А ты ее уже в изменницы записал только потому, что она с кем-то куда-то пошла!
— Я не знал…
— Не знал. Потому что съел бы ее своим ублюдским характером, — выплевывает Володя. — Тебе второй раз в жизни повезло, но ты так и не научился ценить то, что имеешь.
Мне нечего сказать. Он во всем прав. Пелена ревности мешает думать рационально — все убеждения мигом вылетели из головы, стоило лишь увидеть ее.
— Я люблю ее… — шепчу едва слышно, глядя вслед удаляющейся парочке.
— Я в этом не сомневаюсь, — уже гораздо спокойнее произносит друг. — Зачем пугать ее посреди парка? Поезжай к ней домой. Там и поговорите.