— Чего?
— Остаться большим одиноким финном, — ласково сказал он. — Я хочу быть с тобой.
— А мне хочется укусить тебя, и довольно больно. Можешь объяснить, почему? Когда я тебя вижу, у меня зубы чешутся, — улыбнулась Диса.
Йона протянул руку, чтобы дотронуться до нее. Он уже опоздал на встречу с Элиассоном и комиссией, но продолжал болтать с Дисой. Надо сходить в Музей северных стран — посмотреть на саамский свадебный венец.
Пока Йоны не было, Карлос Элиассон рассказал членам Комиссии о женщине, найденной мертвой на спортивной яхте в Стокгольмских шхерах. Бенни Рубин записал в протоколе, что расследование несрочное и что делом должна заниматься морская полиция.
Йона немного опоздал и едва успел присоединиться к обсуждению, когда позвонил Бенгтссон из патрульного подразделения. Они были знакомы давно, больше десяти лет играли во флорбол друг против друга. Йон Бенгтссон был приятным человеком, но растерял почти всех друзей, когда у него обнаружился рак простаты. Бенгтссон поправился, но, подобно многим ощутившим всесилие смерти, стал очень чувствительным и медлительным.
Йона стоял в коридоре возле комнаты для совещаний и слушал медленную речь Бенгтссона. В голосе Бенгтссона звучала чудовищная усталость, которая всегда наваливалась на него после сильного стресса. Бенгтссон только что обнаружил генерального директора Агентства по контролю за экспортом оружия свисающим с потолка его, директора, собственной квартиры.
— Самоубийство? — спросил Йона.
— Нет.
— Убийство?
— Может, просто приедешь? Йона, тело парит над полом.
Едва Йона успел согласиться с Натаном Поллоком и Томми Кофоэдом, что речь идет о самоубийстве, как в квартиру Пальмкруны позвонили. На темной лестничной площадке стояла высокая женщина с пластиковыми пакетами в больших руках.
— Вы его сняли? — спросила она.
— Сняли? — повторил Йона.
— Директора Пальмкруну, — деловито пояснила женщина.
— Что значит «сняли»?
— Извините, я всего лишь домработница. Я думала…
Женщина смутилась и пошла вниз по лестнице, но сразу остановилась, когда Йона ответил на ее первый вопрос:
— Он еще висит.
— Вот как. — Женщина повернула к комиссару равнодушное лицо.
— Вы сегодня уже видели, что он висит?
— Нет.
— Тогда почему вы спросили, сняли ли мы его? Вы заметили что-нибудь необычное?
— Веревку с петлей на крюке от люстры в маленьком салоне.
— Вы видели петлю?
— Естественно.
— И вас не напугало, что Пальмкруна может ею воспользоваться?
— Умереть — это не бог весть что, — со сдержанной улыбкой ответила женщина.
— Как вы сказали?
Но женщина только покачала головой.
— Как, по-вашему, он умер? — спросил Йона.
— Петля затянулась на горле, — тихо ответила женщина.
— А как петля попала на горло?
— Не знаю… наверное, ей помогли туда попасть, — задумчиво сказала женщина.
— Что значит «помогли»?
Глаза домработницы закатились, и Йона решил, что она сейчас упадет в обморок, но женщина оперлась рукой о стену, взглянула ему в лицо и произнесла слабым голосом:
— В мире полно людей, которые всегда готовы помочь.
8
Нолен
В бассейне полицейского управления было тихо и пусто, за стеклянной стеной темнота, в кафетерии — никого. Большой голубой бассейн был почти неподвижен. Вода снизу подсвечивалась, и блики медленно покачивались на стенах и потолке. Комиссар проплывал дорожку за дорожкой, удерживая темп и следя за дыханием.
В памяти всплыло лицо Дисы — вот она говорит «Когда я тебя вижу, у меня зубы чешутся».
Йона подплыл к стенке бассейна, повернулся под водой, оттолкнулся и начал новую дорожку. Ему показалось, что он поплыл быстрее, когда в мыслях снова оказался в квартире Карла Пальмкруны на Гревгатан. Комиссар снова видел висящее тело, лужицу мочи, мух на лице. Самоубийца не снял верхнюю одежду — ни плащ, ни ботинки, — но потратил время на то, чтобы включить музыку.
Все это заставляло Йону думать, что поступок был одновременно и спонтанным, и хорошо спланированным, что делало его совершенно не похожим на обычное самоубийство.
Комиссар поплыл быстрее, повернулся, еще увеличил скорость. Он видел себя идущим через прихожую Пальмкруны; вот он открывает дверь после неожиданного звонка. Вот видит высокую женщину с крупными руками — она стоит за дверью, в темноте лестничной площадки.
Йона остановился у края бассейна и, тяжело дыша, схватился за пластмассовую решетку над желобом. Дыхание скоро выровнялось, хотя мускулы рук отяжелели от молочной кислоты. В зал вошла группа полицейских в спортивных костюмах. Они принесли с собой две куклы, которых надо было «спасать» — куклу-ребенка и куклу, изображавшую толстяка.
«Умереть — это не бог весть что», — сказала с улыбкой та грузная женщина.
Йона вылез из бассейна странно напряженный. Непонятно почему, но он не мог отделаться от мыслей о смерти Пальмкруны. Перед глазами стояла пустая светлая комната. Умиротворяющая скрипичная музыка — и рои гудящих мух.
Йона знал, что это самоубийство, и твердил себе, что Государственной уголовной полиции здесь делать нечего. Но ему все же хотелось помчаться на место преступления и снова все осмотреть, хотелось пройти каждую комнату, проверить, не упустил ли он чего.
Говоря с домработницей, он решил, что та разволновалась, что потрясение сомкнулось вокруг нее, как густой туман, отчего женщина стала нервной, подозрительной и давала странные бессвязные ответы. Но теперь Йона решил зайти с другого конца. А вдруг она вовсе не разволновалась, не испытала потрясения, а старалась как можно точнее отвечать на его вопросы? Домработница Эдит Шварц утверждала, что Пальмкруне помогли соорудить петлю — нашлись добрые руки и люди, которые всегда готовы помочь. И тогда он покончил с собой не по собственной воле, не в одиночку он организовал свою смерть.
Во всем этом просматривалось что-то странное. Комиссар знал, что прав, но не мог определить — в чем именно.
Йона вошел в мужскую раздевалку, отпер свой шкафчик, достал телефон и позвонил главному патологоанатому, Нильсу Олену.
— Я еще не закончил, — сразу заявил Нолен.
— Я насчет Пальмкруны. Каково твое первое впечатление, даже если ты…
— Я еще не закончил.
— … даже если ты еще не закончил. — Йона довел мысль до конца.
— Загляни в понедельник.
— Я приду сейчас.
— В пять мы с женой идем выбирать диван.
— Буду через двадцать пять минут. — Комиссар нажал «отбой». Он не стал дожидаться, пока Нолен снова скажет свое «Я еще не закончил».
Когда Йона принял душ и переоделся, послышались смех и говор детей. Комиссар понял, что скоро начнется занятие по плаванию — полицейское управление проводило такие занятия.
Что же на самом деле означает это странное самоубийство генерального директора Агентства по контролю за экспортом оружия? Человек, имевший право решающего голоса во всем, что касалось шведского производства и экспорта оружия, мертв.
«А если я ошибся? Что, если это все же убийство?» — думал Йона. Надо поговорить с Поллоком перед тем как ехать к Нолену — может, они с Кофоэдом уже успели взглянуть на отчет об осмотре места преступления.
Йона широкими шагами прошел по коридору, сбежал вниз по лестнице и позвонил своему ассистенту Анье Ларссон. Он хотел знать, нет ли Поллока в полицейском управлении.
9
Ближний бой
Густые волосы Йоны еще не до конца высохли, когда он открывал дверь в аудиторию номер одиннадцать, где Натан Поллок проводил занятие с группой избранных, специализировавшихся на ситуациях с заложниками и побегах из тюрем.
За спиной у Поллока висела анатомическая таблица — изображение человеческого тела, которое проецировалось через компьютер. На столе лежали семь образцов огнестрельного оружия — от маленького серебристого «зиг-зауэра»-Р238 до матово-черного автомата «хеклер-и-кох» с 40-миллиметровой насадкой для гранат.