бое внимание издательства... Глупый дурак! В кругу удачливых он - неудачник, отщепенец, унизительно выпрашивающий крохи их благодати. Так вот если кинуть вниз, в черную воду эту стопку сшитых меж собой листов с буквами и словами, которые вроде должны повышать ценность бумаги, но пока этого не происходит - поглотит ли их вода? Рукописи не горят, как известно, а вот тонут ли? Да и черт с ним, с романом! Тут он усмехнулся, вспомнив, что герой будто бы с него списан - поначалу такой же отрешенный от жизни, ни к чему не приспособленный в плане деловых качеств, абсолютное пустое место с точки зрения общества. Однако, в конце повествования он не только превосходит окружающих своим талантом и харизмой, но и выстраивает жизнь так, как мечтал. Все и всё у его ног, рукоплещут и восхваляют. Но слава не портит героя, наоборот, он чувствует всю глубину ответственности за влияние на души людские и клянется не подвести, вывести их из тьмы к свету. Метафорически, конечно, но суть такова. А тут - никакой надежды. А талант - да был и он, если объективно? Размечтался: Главная Книга Жизни! Чьей жизни? Его жизнь можно назвать таковой лишь в сравнении, ну разве что, с существованием бомжа у мусорных баков или местного алкоголика Гриши с третьей квартиры? Исчезни - никто и не вспомнит, потому что ничем его не запомнили. Он оперся грудью на перила, уставился в темное зеркало воды с искрами-бликами фонаря на нем. Вот исчезнет бомж - как минимум дворник вздохнет поутру, не с кем будет перекурить перед работой сигаретку и бросить пару тройку скупых фраз за жизнь. Да просто угостить бутылочкой пива, чтоб ощутить себя, убогого, благодетелем и хоть на кроху более успешным в жизни. Вот у него нет никакой глупой мечты, что раздирает сердце. Никакие эфемерные музы не терзают жестоко душу плетьми вдохновения по ночам, вызывая кофеиновую зависимость и повышенное сердцебиение. Исчезни он сейчас из этого мира, кто-нибудь заметит? Разве что выловят бездыханное тело там, где оно прибьется к берегу, начнут идентифицировать, но никто в конце концов не вздохнет: это был известный писатель, как жаль, ушел таким молодым... А то и не найдут, потому что ляжет на дно под тяжестью своих железных устремлений и каменной безысходности. Взял с парапета бутылку, покачиваясь, попытался отпить, понял, что пуста, всхлипнул и зашвырнул нетвердой рукой в покорную и податливую реку. Всё! Всё! Гори оно всё... и пусть воды поглотят, оборвут никчемное, тупиковое существование. Оборвут струну, о которой он думал, что зазвенит когда-нибудь, споет людям. Но, видимо, не зазвенит. Не будет песни. Не будет Главной Книги, мечты не сбываются. В тот самый момент, когда он закинул левую ногу на каменный выступ перил, вдруг замерцали сразу два фонаря, замигали и притухли. Тусклый теперь их свет рассеивался, не долетая до горе-писателя, стоявшего с нелепо задранной ногой. «Все самые тайные и великие вещи всегда творятся во тьме» - вспомни он внезапно слова из своего романа, что почивал сейчас прямо за пазухой. А дальше началось нечто, что его ум никак не мог понять или как-то себе объяснить. Чуть в стороне медленно закружились тени, похожие на человеческие. Они двигались, абсолютно игнорируя законы физики вблизи фонарей и не имея тел, что их отбрасывали бы. Тени приближались, смыкая полукруг, отображаясь на асфальте, на перилах, вытягивались до стен близлежащих домов. Не успел писатель вздохнуть или испугаться, как вся эта сумрачная компания разом поднялась и уплотнилась, став силуэтами. Бесконечно темными, но более-менее понятными для мозга в своей человекообразной форме. А вот теперь ум напугался. И среагировал автоматически. Писатель подпрыгнул и уселся на перила, дрожа всем телом, готовый сигануть в непроглядную воду. - Стой! - раздался тихий шепот-шелест, - не делай этого. - Вы кто ещё такие? - язык предательски заплетался, то ли от страха, но скорее от вина. - Ты же хочешь стать известным? Проникать словом в людские души? - вкрадчивый шепот дурманил, - написать свою Главную Книгу? Голова закружилась. - Мы можем помочь. - А взамен попросите мою душу? - хохотнул он, - вы черти что ли? - Нам без надобности твоя душа. А вот людям она может ещё послужить. Мы пришли сюда, - шептали тени, - потому что ты талантлив. Потому что у тебя есть очень правильная мечта, и ты много лет не предавал её, не менял, упорно шел по своему пути. - И куда пришел? - пробормотал он, опуская голову, навернувшиеся пьяные слезы размыли силуэты, размыли страх. Кто бы они ни были - какая уже разница. - Ты пришел к началу новой жизни. Теперь у тебя будет всё, о чем грезил: известность, слава, деньги, звания, обожание читателей. Твои книги будут стоять на самых видных полках самых известных магазинов. Мы дадим тебе власть над людскими душами, силу Слова, с помощью которого ты станешь творить. - И что я должен буду отдать за это? - усмехнулся он, вытирая слезы и сопли вместе с ними, но не обращая на это внимания. Тени, похоже, тоже не обратили. - За это просто должен будешь писать только то, что у тебя внутри. Все книги должны идти из души. Не на радость массовой публике, выдавливая ширпотреб. Отобрази свое истинное в романах. - Я так и делал! Но никто не захотел это печатать, - пожаловался он. - Теперь будут. И у тебя появится шанс написать свою Главную Книгу. Если ты согласен, спускайся. В ту ночь, на мосту, дрожа от ветра, алкоголя и возбуждения, в свете мигающих фонарей, он подписал контракт непонятно с кем. И передал им рукопись.