Искромсанное тело девочки-подростка. Рот широко открыт; наверное, она громко кричала от ужаса. Журналисты прозвали его Потрошителем из Сент-Сити, они обсасывали и смаковали каждую подробность его преступлений, глубокомысленно рассуждая на тему о том, почему он вырезает берцовую кость, и спрашивали про это копов.
Я снова потянулась к телефону и набрала номер.
После долгого ожидания кто-то снял трубку.
— Э-э, кха-кха, хмрр.
Похоже на обезьяну, подхватившую бронхит.
— Привет, Эдди, — сказала я. — Гейб дома?
— Хм. Кхе. Апчхи!
Кажется, это «да». В трубке послышалось шуршание, и раздался голос Габриель:
— Ну, кто там…
— У тебя найдется немного времени, Спук?[7]
Снова шуршание. Потом глухой стук. Эдди что-то хрипло бормочет. И наконец:
— Дэнни? Что случилось?
— У меня появилась одна мысль, — сказала я. — По поводу Потрошителя.
В трубке стало тихо. Затем послышался вздох.
— В полночь у меня. Устраивает? — Она даже не разозлилась. — Ты же знаешь, у меня нет времени попусту гонять по городу.
— Нет, на этот раз будет не попусту, — скрипнув зубами, сказала я.
— Ты нашла новые улики или свидетеля? — деловым тоном спросила Гейб, мгновенно превращаясь в копа.
— В общем, да, — сказала я. — Нашла, только в суд он не пойдет.
— Надеюсь, этот свидетель — не что-то паранормальное? — усталым голосом спросила она.
— Да перестань ты, Гейб, не доставай меня.
В комнату вошел демон, неся коробку с пиццей и две тарелки. Я кивнула ему. Он остановился и впился в меня взглядом.
— Ладно. — Щелчок зажигалки, долгий вдох. — Приходи ко мне в полночь. Ты одна?
— Нет, — ответила я, решив ничего не скрывать. — Не одна.
— Он живой или мертвый?
— Ни то ни другое.
— Ну хорошо, не хочешь говорить — не надо. О боже! Приходи в полночь и приятеля своего приводи. Я на него посмотрю. А теперь все, оставь меня в покое.
— Пока, Спокарелли.
— Да пошла ты, Данте!
В трубке послышался смех. Эдди что-то спросил, но Гейб положила трубку.
Я посмотрела на гобелен. Гор двигался, Изида воздела руки к небу. Великая богиня прижимала к груди священный крест — анк. Я видела, как быстро опустил голову Анубис.
Словно кого-то поймал.
Ладно, по крайней мере, боги со мной.
— Через два часа пойдем к моей подруге, — сказала я демону. — Давай вместе просмотрим фотографии, чтобы подготовиться к встрече.
«Ничего, все равно я от тебя сбегу, бессмертная ты задница». Я с трудом подавила смех.
— Неси сюда пиццу и садись рядом, — сказала я, похлопав по сиденью дивана.
Секунду помедлив, он сел рядом со мной. Я отложила папку и открыла коробку с пиццей. Одна половина — пепперони, вторая — вегетарианская. Я отрезала себе по куску и той и другой.
— Угощайся, Джаф.
Он взял маленький кусочек пепперони. Вопросительно взглянул на меня.
— Ты что, никогда не ел пиццу?
Он покачал головой. Его лицо ничего не выражало, как у робота. На гладкой щеке пульсировала жилка. Может быть, я нарушила этикет демонов?
Я сложила пополам свою порцию вегетарианской пиццы, поставила коробку на пол и откусила большой кусок. Растопленный сыр, хрустящая корочка, чесночный соус и ломтики того, что, вероятно, считалось овощами.
— Ммм, вкусно, — сказала я.
Демон осторожно откусил кусочек пиццы. Пожевал, проглотил, немного подумал и снова откусил.
Я быстро проглотила первый кусок и набросилась на второй. Облизала пальцы. Горячее масло и сыр. От еды на душе стало спокойнее. Только после третьего куска я начала чувствовать вкус того, что ела. Я запивала пиццу кофе. Демон делал то же самое, и вскоре мы дочиста вылизали тарелки. От огромной пиццы не осталось ни крошки. Демон умял три четверти.
— Должно быть, ты был очень голоден, — сказала я, в последний раз облизывая пальцы. — Ох, черт, как было вкусно.
Он пожал плечами.
— Нездоровая еда, — сказал он, но его зеленые глаза сияли. — Но да, было очень вкусно.
— Слушай, сколько же времени ты провел в аду? — спросила я. — В смысле, ты же ничего не знаешь о нашей жизни.
Он снова пожал плечами.
— У нас с вами разное представление о времени, — сказал он, явно давая понять, что разговор окончен.
Я с трудом подавила растущее раздражение. Так мне и надо, в другой раз не лезь к демону со всякими глупостями.
— О'кей, — сказала я. — Тогда объясни мне, почему от Сантино не пахло демоном?
— Пахло, — ответил Джаф. — Просто от него шел тот запах, который у нас запрещен. Сантино относится к племени демонов-могильщиков и переносчиков чумы, это низшая категория. Однако он хорошо служил нашему повелителю и получил за это награду. — Джаф отправил в рот последнюю корочку пиццы. — Она позволила ему сбежать из преисподней и прийти в мир людей, да еще вместе с Яйцом.