Пару дней помотался с ним по больницам, поликлиникам и аптекам, загрузил микстурами, убедил, что надо строго следовать предписаниям, когда и в каком количестве поглощать несусветную таблетированную горечь. Сашу хватило дня на три: так и не долечившись, он умчался под Изюм, и мы на целый месяц потеряли его из виду, изредка встречаясь в интернете.
Мы встретились с ним пятого мая в Москве в день памяти нашего Марата Мусина, основателя «ANNA News», а фактически открывшего нам дорогу в иную жизнь, в иной мир, полный опасностей и приключений. У него родился первенец — дочечка, и уже он не помышлял о продолжении работы: надо было осваивать новую профессию отца. Пройдёт совсем немного времени, и он явится в информационном поле уже вместе с Серёжей Шиловым корреспондентами «РИА Новости», а ещё «Свидетелями Байрактара». И вообще они стали лучшими военкорами этой войны — не пропагандистами, а независимыми, честными, совестливыми, отчаянно дерзкими, отважными, безрассудными. Достойными учениками Марата Мазитовича Мусина. Он по-прежнему был здесь, с нами, незримо, в наших делах и поступках.
Наше направление опять оголялось, работать за идею желающих не находилось, так что опять пришлось нам с Мишей Вайнгольцем периодически «нырять» за «ленту», чтобы хоть как-то восполнить пробел.
Ни света, ни воды, ни тепла в сёлах по-прежнему нет и в ближайшее время, судя по всему, не предвидится. Электрогенераторами и соляркой поделились — своё отдали, теперь колоннами МЧС доставляют продукты, медикаменты, тёплые вещи в Липцы, откуда их развозят по окрестным сёлам. Местные жители сдержанно принимают гуманитарку, но всегда находим тех, кто не боится на камеру выразить слова благодарности и даже увлажнить слезой глаза. А Ленск не верит в искренность, и упрямо твердит, что эти хуторяне за пайку и не так расчувствуются.
Одиннадцатого марта, воспользовавшись остановкой военных действий в связи с созданием гуманитарных коридоров для вывода местных жителей, украинская армия и нацбаты попытались взять Циркуны. Собственной персоной особо не озабочиваешься — надо максимально снять бой, так что носишься наскипидаренным котом, не выключая камеру. К вечеру укры выдохлись, но тишина не опустилась на село: на него обрушились мины и ракеты «градов».
Отснять-то отсняли, да связи всё равно нет, как нет возможности обработать и смонтировать отснятый материал. И тем не менее это повод улизнуть на базу. Страшно оставаться? Конечно, страшно. Страх пришёл в перерыве между окончанием стрелкотни и началом разрывов насыпавшихся мин и «градов». В эти десять минут, всего десять минут, оказалось достаточно, чтобы поскучнеть и захотеть домой.
Могли остаться здесь до утра? Конечно, могли. Могли и не до утра, а навсегда и в лучшем случае прикопали бы в посадке или на чьём-либо огороде. Всё-таки мы не армия и не иррегулярное подразделение — мы свидетели, мы люди гражданские, и нас надо беречь по отдельной графе. Как в фильме «72 метра», когда персонаж устами Сергея Маковецкого произносит: «У вас на плечах погоны, а у меня их нет. Военный человек обязан защищать гражданина своей страны независимо от того, нравится ему этот человек или нет».
Бате поручено было оберегать нас как дорогущую хрустальную вазу, и он готов был пинками вытолкать эту порядком надоевшую ему вольно шатающуюся компашку. Поэтому он жестко и непререкаемо изрёк: на базу. Мы даже обрадовались: не наша инициатива и лицо сохранено. Изображая неохоту, мы быстренько загрузились и уже минут через сорок были на базе.
Отснятое за день на следующий день отвезли в Белгород.
После восьмого марта пришлось барражировать в прифронтовой зоне, сопровождая большие и малые колонны с гуманитаркой. Часть нашей группы перешла в подчинение (на каких условиях — не знаю и не спрашивал) одного из отрядов, Витя Носов вернулся к себе в Курск, поэтому работали с Мишей Вайнгольцем вдвоём. Он добросовестно щелкал фотоаппаратом и водил видеокамерой, я беседовал, пытаясь задавать какие-нибудь умные вопросы, попутно выстраивая привычную схему: поиск главы местной администрации или назначение старшего, разгрузка в одно место, составление списка получающих продукты и всё остальное с непременным обещанием вернуться и проверить торжество справедливости.
Сразу после праздников приехал Алексей Шорохов[41] с суперценными подарками: ночник, ПБС, беспилотник, рации. Мотивировать его на переход за «ленту» не требовалось — он все восемь лет на Донбассе с гуманитаркой. Поцелованный войной, прикипел он душой к этим людям, с великой христианской терпимостью переносящих свалившиеся беды. Теперь вот вызвонил, попросил взять с собою — ну не отказывать же: это венчание с войною дорогого стоит. Это испытание не только себя, своего характера, своих возможностей, но и выбор друзей на всю оставшуюся жизнь.