Местами поля были густо испятнаны воронками — следы нашей артподготовки. Красавцы! Рядышком батальон ВСУ квартировал: склады, казармы, ангары для техники — ни одного попадания, а зеленя перепаханы. Ну положи пару снарядов у ворот на выезде, завали сами ворота, чтобы никто не выехал с территории, так нет же… Почему? Пугали? Намеренно мазали или координаты цели неверно дали? А может?.. Вот насчёт «а может?» думать не хотелось.
Вдоль дороги на обочинах изредка попадались подбитые, разбитые, сожжённые наши «Уралы», пара «мотолыг», танк с бессильно поникшим к грязному снегу стволом, разбитой динамической защитой и открытыми люками — они обогнали нас в Стрелечьем. Выходит, приняли на себя уготованное нам. Потом будем встречать вдоль обочин и на Изюмском направлении, и на Святогорском, и под Боровой, и здесь, под Харьковом, битую и сгоревшую технику — дороги войны с её непременными атрибутами.
Мелькавшие за окном невзрачные до серости и какие-то обречённые сёла и посёлки, понурые и покорные, с безлюдными улицами, стылыми изнутри домами со слепыми, без света, окнами. В наш первый и совсем не внезапный артудар незамеченными вошли звуки взрывов заложенных украми мин, которые начисто снесли несколько опор и распороли газовую трубу, оставив сёла, посёлки и целые города без света, тепла и воды. Без света понятно — оборваны провода, без воды — тоже разобрались: электронасосы без электричества работать не желают, воду не качают, а колодцами никто не занимался со времён получения самостийности. Но вот с отоплением оказалось сложнее: от печей избавились накануне падения Союза, подарившего газ. Москали и Россия — это скверно, а вот газ из России — это хорошо. За три десятка лет кое-кто даже от топоров и пил избавился: ни к чему теперь в хозяйстве, в Европу же топаем.
Что касается внезапности начала войны, так она больше для нас смертных оказалась неожиданной. Генштабовские топографические карты нашей доблестной Красной армии с грифом «секретно» в правом верхнем углу ещё совсем недавно можно было без особых хлопот спокойно приобрести в киосках Праги. А вот у заходивших за «ленту» подразделений топографических карт не было. Вообще. И искали их по всему Белгороду, распечатывали с Яндекса и Гугла, довольствовались даже туристскими. Да что там карты — всё кругом секретно, хотя и всё или почти всё знали: земля слухом полнится.
Зато у соседей чиновники местных властей, все правоохранители, пограничники, даже врачи из районной больницы, руководители всех служб и вообще чинов, мало-мальски наделённых властью, ещё накануне подались в Харьков. Знали, чёрт возьми, до минуты знали, когда всё начнётся. Откуда? Может, чуйка сработала? Или сообщил кто?
Мы технику к границе недели две гнали, только слепой да глухой не заметил. Офицеры разведки и контрразведки потом говорили в приватных беседах, что весь эфир в приграничье был забит звонками до самого первого выстрела. В основном исходящими… От нас…
Грохот и гул разорвали рассветную тишину. Сомнений, что началось, не было: ну наконец-то, дождались. Ждали ведь с четырнадцатого. И всё же осадок остался: почему с рассветом? Почему артиллерией и авиацией, а не добрым словом к жителям сёл, посёлков, городов хотя бы на пути к Харькову. Освободили от света, газа, тепла, кого-то от домов, сараев, скота домашнего, работы, денег. А потом начался пинг-понг ракетами и снарядами, и людям было всё равно, от российских или украинских снарядов и ракет горели дома и гибли их близкие. В сознании крепко-накрепко укоренилось: Россия — агрессор, Россия принесла войну, обильно сдобрила поросль ненависти, заботливо взращиваемую вот уж тридцать лет, и с этим придётся жить и нам, и живущим там русским, считающих себя украинцами.
Почему назвали специальной военной операцией превентивные действия нашей армии по удалению ядовитого жала? Почему не война, хотя цели — тотальное уничтожение нацистской идеологии, идеи сверхчеловека и избранности украинской нации решаются не военной операцией и даже не войною? Ракетами да снарядами идеологию не искоренить, здесь иные средства лечения. Или всему иная подоплёка, иные интересы, основные или сопутствующие, скрытые от наших глаз? Да и потом ведь мы понимали, что это война Запада, война Штатов с нами на уничтожение нас, и Украина лишь средство достижения этой цели. Украинцы — ландскнехты, наёмники, выруси, продавшие прошлое свое за тридцать сребреников. Впрочем, прошлое у них тоже было разное: и Россию воевали, и под татар да поляков пластались, а шведы вообще были освободители. Это же у них флажок свой жовто-блакитный слямзили, а гимн — у поляков.