ГЛАВА 9
Утром Евгений отвёз меня домой. Я должна была собрать чемоданы и вернуться к обеду в «Континенталь». Алекса я оставила в кабинете, нервного и возбуждённого. Он категорически не хотел рассказывать, что случилось, но по обрывкам фраз я сделала вывод, что некий чёртов Эдвард Вульфф уже вёл переговоры с японцами, опережая Мажарова на круг.
Что ж, помочь Алексу в этой битве я не могла. Хотя, если этот самый господин Вульфф обойдёт Мажарова в гонке за миллионами, я получу свободу. Мы перепишем контракт, я вернусь на работу, возьму ещё четверть ставки и начну гасить долги. Ромка нормально закончит школу и поступит туда, куда решит. Разве не этого я хотела?
Закончив паковать чемоданы, я подошла к секретеру, где красовалась деревянная шкатулка. Раньше она трещала от обилия драгоценностей, но постепенно всё было продано. Теперь на дне лежал только маленький деревянный кулон в виде сердца с подписью «На Щастье!» Я улыбнулась и положила свой талисман во внутренний карман кошелька. Вот так всегда получается, ждёшь себе счастье, ждёшь, а вместо него приходит щастье, и делай с ним, что хочешь.
― Вы не волнуйтесь, Анна Игоревна, ― Женя застенчиво улыбнулся. ― Я останусь в городе, встречу Романа и Веру Львовну, а потом лично буду сопровождать мальчика до Хьюстона. И за квартиру не переживайте. Александр Сергеевич приказал поставить её на сигнализацию. Ни один вор сюда не доберётся.
Я чуть не рассмеялась. Что у меня забыли воры? Да они квартиры, подобные моей, обходили десятой дорогой. Наверное, боялись заразиться вопиющей нищетой. Кроме неприлично дорогого Ромкиного ноута тут не было ничего ценного, абсолютно ничего.
Я вернулась в гостиницу с нехорошим предчувствием. Алекс сидел в холле и, уставившись в одну точку, рвал бумаги. Я подошла ближе и обнаружила, что это был мой контракт.
― Что ты делаешь?
Мужчина поднял на меня глаза.
― Это твоя свобода, Ань. Ты можешь уйти прямо сейчас.
Я взяла в руки куски бумаги. Квитанция из ремонтной мастерской, моя расписка, чеки из управляющей компании…
― Уходи. Я прошу. Не стой над душой. ― Алекс обхватил голову руками.
О, если бы я услышала это четыре дня назад… но сейчас… сейчас что-то дрогнуло во мне.
― Ты порвал свой экземпляр, но есть ещё один. И я выполню все условия. Я никуда не уйду. Ты обязан отвести меня в Америку и представить японскому партнёру. Если ты нарушишь условия, я затаскаю тебя по судам.
Алекс слабо улыбнулся.
― Ты ничего не понимаешь, Аня.
Только сейчас я заметила, что его правая кисть обмотана полотенцем.
― Смотри. ― Мажаров развязал тряпицу.
На костяшках пальцев зияли свежие раны.
― Нужно обработать.
― Не нужно. Я не нуждаюсь в твоей жалости и в сочувствии. Но ты должна уйти, пока не поздно. Ты просто не знаешь, с кем связалась. Я псих, зверь. Ты подписала контракт со зверем. Вот он я.
Мужчина разорвал футболку и откинул её в угол. Теперь жуткая татуировка горела на его плече, как клеймо. Это была не фантазия художника. Это была суть хозяина. Странный зверь с головой льва, телом пантеры и змеиным хвостом скалил несоразмерно огромные клыки, готовясь к прыжку.
― Что?
― Шокирована? То-то и оно! Недавно я закончил курс лечения и думал, что уже выздоровел, но это была всего лишь ремиссия, нестойкая и непродолжительная. Достаточно было небольшого стресса, чтобы я сорвался. Что будет, если в припадке ярости я причиню тебе вред?
Я села ближе и провела пальцами по глубоким ссадинам.
― Когда это началось?
― Мне было двадцать четыре. Я попал в автокатастрофу. Две недели комы. Не знаю, какие участки мозга были задеты, но иногда я становлюсь зверем и совершенно перестаю себя контролировать.
― А, если учесть, что ты живёшь в состоянии хронического стресса…
Алекс потёр переносицу.
― Это не всё. Три года назад пострадала девушка. Журналисты чуть не разорвали меня. Мои юристы замяли дело. Но теперь я боюсь, что могу причинить вред тебе.
Я встала и прошлась по гостиной.
― Собирайся, дорогой. Через три часа у нас самолёт. Мы можем опоздать на регистрацию.
Алекс встал и подошёл ко мне вплотную.
― Что значит мы? Ты летишь со мной несмотря на то, что я рассказал тебе?
Я обняла мужа за шею.
― У меня есть целых четыре месяца, чтобы приручить зверя. Думаю, мы справимся. Это я тебе как доктор говорю.
Алекс уткнулся в мою шею и тяжело вздохнул.