― Я пойду?
Звук голоса вывел стилистов из ступора. Они перекинулись парой фраз, и тут же один из них выволок из ниши огромный перекатной гардероб. Перебрав несколько платьев, мне протянули блестящее, серебристое и очень открытое. Платье мне сразу не понравилось. Я не относилась к числу вульгарных женщин, выставляющих напоказ свои прелести. Но… надо, так надо. Переодевшись, я влезла в остроносые лодочки и вновь уселась в кресло. Полчаса меня штукатурили, белили и румянили. Глаза не открывались под тяжестью ресниц, на которых уже лежал килограммовый слой туши. Я была в ужасе, но терпела. Зачем противиться, может, все дамы на ужине будут выглядеть подобными чудовищами. Стилистам виднее… Остался последний штрих. Причёска. Распустив мои волосы, парни отошли к окну посовещаться. И тут случилось непоправимое. Мастер женского пола, спешившая к клиентке, которая к этому моменту была похожа на радужного дикобраза, поскользнулась прямо у моего кресла и выплеснула мне на голову всё содержимое маленькой мисочки, в которой размешивала краску. Не знаю как, но в это время я успела подняться, и ядовитый зелёный цвет окрасил волосы ниже плеч и безнадёжно испортил платье.
Парни кинулись ко мне со всех ног, уверяя в том, что немедленно всё исправят, но я не дала им такого шанса. Выбежав в холл, я промчалась мимо охранников, пулей вылетела на улицу и залезла в машину, громко хлопнув дверцей.
― Поехали отсюда.
Егор удивлённо уставился на меня, словно увидел перед собой приведение. На его лице было написано «Какой кошмар! Дорвалась барышня до халявы!»
― Салфетки дай!
Начальник охраны порылся в бардачке и протянул мне целую коробку. Подоспевшие телохранители были удивлены не меньше. В общем, мой новый образ бил мужчин наповал.
― Принесите мои вещи.
Я сто раз вытерла лицо, аккуратно упаковывая использованные салфетки в протянутый Егором пакет.
― Что случилось, мадам?
― А ты часом не ослеп? Терпеть не могу эти салоны. Какой чёрт дёрнул меня пойти на поводу у Алекса? Идиотка, да и только.
Мне хотелось рыдать. Мои чудесные пепельные волосы, моя гордость, моё единственное украшение, теперь приобрели насыщенный изумрудный цвет, оставляя пятна на кожаной обшивке салона. «Пусть теперь отмывает машину, как хочет!» ― мстительно подумала я.
Добры молодцы вернулись с моими вещами.
― Домой? Ужин отменяется?
Кажется, Егор меня пожалел.
― Ещё чего! В парикмахерскую.
― Опять?
Все трое телохранителей и водитель уставились на меня, как на умалишённую.
― Вы что оглохли? Сейчас мы едем в обычную, са-му-ю обычную парикмахерскую, где стрижётся средний класс. А потом в самый дорогой магазин за новым платьем.
Егор хохотнул.
― Вот это характер!
Мы простояли в пробках и пропетляли по городу более сорока минут, драгоценных минут. Воронцов предложил сначала купить платье, чтобы не возвращаться сюда в час пик. Приказав всем мужчинам, кроме водителя закрыть глаза, я вылезла из жуткой змеиной кожи и надела свои вещи. Затянув волосы в пучок, повязала косынку, подняла воротник тонкого пальто и повесила на нос очки от солнца. Наверное, именно так американцы и представляли русских шпионов, но я не была шпионкой, всего лишь жертвой красоты. В первом же магазине я заметила элегантное чёрное платье. Классика. Приталенное, с немного расклешённой юбкой, длинными рукавами, которые фиксировались тонкими резиночками на среднем пальце, и вырезом-лодочкой. Сзади на юбке был довольно смелый разрез, но, вместо открытых ног, через него при ходьбе проступала плиссированная шифоновая вставка. Платье стоило десять тысяч долларов. Я посмотрела на Егора, тот только кивнул.
― Примерять не буду, некогда. Надеюсь, что подойдёт.
Любезные продавщицы заверили, что я смогу обменять его на другое, если оно не сядет по фигуре, и в подарок от фирмы подарили клатч из кожи искусственной анаконды. Впрочем, возможно, моего английского было недостаточно для общения на тему моды... я решила не заморачиваться. Широко улыбнувшись, я передала пакеты Егору и прошествовала к машине с видом английской королевы. Слава Богу, хоть туфли были нормальными. Прошло ещё полчаса, и автомобиль остановился у весьма скромной парикмахерской в спальном районе. Николай развернулся ко мне и сверкнул белыми зубами.