Мой палец сжался, и Вильгельмина яростно выплюнула огонь. Китайский приятель Лу Тиена был почти буквально пригвожден к стене, когда кровь хлынула из ужасной дыры, которая внезапно расцвела на его щеке. Его руки махали, словно пытаясь взлететь. Затем он опустился на скалистой стене.
Ящики были помечены, чтобы я знал, что искать, а чего избегать. Но тем временем действие слезоточивого газа заканчивалось, и деморализованные непальские повстанцы снова стремились положить конец моему недолговечному преследованию.
Ящики служили ценным прикрытием, хотя Лу Тиен, теперь, когда Канти не было в строю, внезапно прекратил стрельбу. «Вы убьёте нас всех», — кричал он, останавливая выстрелы шерпов, и я начал вскрывать один из деревянных ящиков. «Одна шальная пуля, и на нас обрушится вся пещера », — кричал он сначала на мандаринском, а затем на непальском. Суть его грубых, тревожных слов можно было перевести на любой язык.
Ты прочел мои мысли, приятель, подумал я, когда мне наконец удалось взломать одну из плотно прибитых крышек на одном из ящиков. Содержимое не было аккуратно завернуто в папиросную бумагу, как дорогие фрукты, но в ручных гранатах было гораздо больше силы, чем в апельсине или лимоне.
Было 5:17 утра.
Слишком рано для доклада в шесть часов, подумал я, вытаскивая чеку из одной из гранат и бросая ее прямо в Лу Тьена и его банду фанатичных борцов за свободу. Тогда некогда было думать, все зависело от скорости. Я побежал к туннелю, я побежал так, как никогда раньше не бегал. Чтобы выбраться из пещеры , мне понадобилось не менее шестидесяти секунд. Но задолго до того, как я почувствовал удовольствие от прохладного ночного ветра на своем лице, пуля попала мне в икру и внезапно бросила меня на колени. Я начал ползти вперед, когда взорвалась ручная граната.
Сфера слепящего огня, мучительные крики человеческих факелов; и куски камня и камня посыпались на мою голову.
Я не думал, что попаду в шестичасовые новости. Во всяком случае, не сегодня.
Глава 14
Что меня спасло, так это то, что я уже был вне центральной комнаты и в туннеле.
Когда ручная граната взорвалась, воспламенив все ящики с боеприпасами, как и другие ручные гранаты, интерьер штаб-квартиры шерпов, вероятно, напоминал Дрезден во время крупных бомбёжек. Канти так и не узнала, что ее поразило. Во всяком случае, она умерла, не чувствуя пламени, сжигавшего ее заживо, не понимая, что все ее прекрасные планы и политические интриги сошли на нет.
И если бы одна секция туннеля не рухнула и чуть не похоронила меня под падающими обломками, я бы сам стал еще одной жертвой. Но взрыв разрушил коридор, ведущий в большое помещение. Я все еще пытался освободиться, когда второй взрыв пронесся по сотам коридоров.
Больше никто не кричал, уже нет.
Попавшая в меня пуля прошла через мясистую часть левой голени, не долетев до кости на волосок. Я все еще истекал кровью, но, по крайней мере, не чувствовал себя человеком-факелом. Мне потребовалось добрых пять или десять минут, чтобы освободиться. Я чувствовал жар запертого огня и хотел выбраться из туннеля как можно быстрее, пока на меня не обрушилась вся крыша.
То, что могло занять шестьдесят секунд, превратилось почти в десять минут. Из-за упавших кусков камня и кровавой дыры в ноге я был не в форме для спринта. Но когда я почувствовал, как ветерок зеленого леса коснулся моих щек, и посмотрел на сверкающее звездное небо, я подумал, что заслужил немного отдыха.
Я опустился на землю и глубоко вздохнул. Позади меня из-за входа в то, что когда-то было хорошо спрятанным убежищем повстанцев, клубилось облако дыма. Теперь это было не что иное, как скопление углей и камней. Но моя миссия была далека от завершения. Мне еще предстояла работа, независимо от пулевого ранения. Мне нужна была не столько повязка, сколько швы, но я смог сделать только одно, когда вернусь в Катманду. И прежде чем вернуться в город, я должен был узнать, что случилось с Раной, Прасадом и беглым Балом Нараяном.
Но сначала я должен был попытаться остановить кровь, которая свободно текла из раны. Рукава рубашки чертовски полезны, когда вы находитесь в затруднительном положении. Я снял куртку или то, что от нее осталось, затем рубашку и разрезал один рукав с помощью стилета. Затем я обвязал полоску ткани вокруг раненой ноги. Через несколько секунд повязка была наложена. Слишком тугое перевязывание подвергало меня риску гангрены, поэтому мне пришлось довольствоваться тем, как это было сделано, пока у меня не было возможности взглянуть на это.