С трудом удалось Аделаиде вытащить его мокрое, тяжелое тело на берег. Он лежал на спине, положив бессильные ладони на туго перебинтованную грудь, а она склонилась над ним, и в ее огромных печальных глазах Хаэл разглядел беспокойство. Положив свои теплые влажные ладони поверх его ледяных рук, она прочитала молитву, и он почувствовал, что снова может дышать. Сделав несколько неглубоких резких вдохов, Хаэл схватил ее ладонь и удивился, когда она сжала ее в ответ.
— Где дланью зеленой укрыта земля… — прошептала Аделаида, и он понял, что она знает эту песню, что пела ему ее мать.
— Знаешь, — прошептал он, — я тогда должен был жениться на человеческой женщине… из знатного рода. Она должна была родить мне первую дочь, и тот союз… — он глухо прокашлялся, — он должен был послужить толчком к созданию Великого Северного Альянса людей и эльфов. Но все пошло наперекосяк, начиная с того, что я по собственной глупости ввязался в бой, в котором изначально был обречен на поражение, и заканчивая нашими отношениями с Никой. Помолвку отменили, меня на несколько лет отстранили от службы, король заключил союз с орками, что, впрочем, никак не повлияло на печальный исход войны… — Хаэл ехидно усмехнулся. — К созданию Альянса вернулись лишь спустя долгих пятнадцать лет…
— В иных обстоятельствах, Хаэл, ты был бы уже мертв… — сурово перебила его Аделаида, пытаясь вновь поднять на ноги. — Но оставь свою исповедь на потом, потому что ты не умрешь, не сегодня…
— Я просто хочу, чтобы ты знала, — непроизвольный стон вырвался из его груди, когда ему удалось наконец-таки вновь, облокотившись о плечо дочери, превозмогая сильнейшую боль и тошноту, двинуться дальше. Он повернул голову к самому ее уху. — Та встреча… с твоей матерью… казалась мне абсурдной причудой, подорвавшей мой престиж в глазах племени и веру в самого себя. Но когда я увидел тебя впервые, я сразу понял, что то была не случайность…
Аделаида на миг остановилась и странно посмотрела на него, словно бы он сказал что-то очень простое и важное одновременно.
— Боги не допускают ошибок. И что бы мы ни делали, все случится так, как и должно быть, — закончил он, давая ей знак головой идти дальше.
Глава 6. Бегство (6.4 тузы и валеты)
***
«Если боги и существуют, то это явно не милостивые, благодушные небожители, какими их выставляет человеческая церковь. Это жестокие, жадные до кровавых зрелищ чудовища, которые создали игрушку себе на потеху. Мир находится на грани истощения, что здесь, что в Грасии. Последняя война разделила западный континент на два враждующих лагеря, и все, чего достигли гномы в союзе с людьми, все восстановленные технологии гигантов — все грозится быть погребено под натиском разрушительных, бессмысленных сражений. Кто-то может притворяться, что ничего особенного не происходит, что жизнь движется своим чередом, как и сотни лет назад. Но меня нельзя обмануть. Я рождена свидетельством всей грешности этого мира. Вся моя жизнь — одна сплошная попытка продраться сквозь заросли колючего кустарника зла и порока, из которых выбраться нет никакой надежды, потому что кроме этих острых, режущих шипов больше ничего и нет вокруг. Лишь боль, уныние и бесконечные вопросы к создателям, которым нет до нас никакого дела. Славен тот, кто во всем этом способен оставаться чист и светел. Святы они, кто за всеми разрушениями и страданиями способны видеть благой божий промысел. Но моя душа темна, как окружающая меня пустота. Я устала идти без возможности добраться до цели. Пусть стопы мои прорастут в землю бесконечными корнями, и я буду до скончания жизни стоять здесь, подняв свой устрашающий лик к небесам, и злобно смеяться над всеми вашими планами ввести меня в очередное заблуждение. Вам больше никогда не удастся причинить мне боль, вы слышите! Я вся — одна сплошная боль. И я буду нести в мир свидетельство всей вашей беспощадности и звериной сущности. Так что лучше уничтожьте меня прямо сейчас, так как большей радости я вам уже никогда не доставлю. Клянусь!»
Любую мысль, которая напоминала ей о приемном отце, о теплых отношениях с немногочисленными приятелями, о моментах, когда она была хоть немного, но счастлива, она гнала прочь, как назойливых, зловредных насекомых, что роились вокруг ее лица, лезли в глаза и рот. Но среди потока самобичевания и ненависти ко всему сущему нет-нет да и пробивалось обиженное лицо Юнуши, которая рисковала жизнью, чтобы спасти ее, или робкая, приветливая улыбка Тео, которого она обидела лишь за то, что он желал ей добра, или мягкие голубые глаза женщины, что воскресила ее.
«Я не просила, — Рай мысленно огрызнулась. — Если бы не она, я бы была уже давно избавлена от всей этой боли и мучений, — кулаком она попыталась потереть правый, невидящий, глаз, но, наткнувшись на мягкую кашу, в которую превратилось ее лицо, тут же с отвращением отдернула руку. — Черт бы ее побрал… Но зачем я-то теперь пытаюсь вернуть ей долг? Почему чувствую себя обязанной, виноватой? Потому что обидела всех этих людей или же просто хочу поскорее найти смерть?»
Толстые окаменелые стволы поваленных деревьев служили своеобразным проходом в лагерь, куда, судя по всему, и отступили нападавшие и где всего несколько минут назад скрылись Аделаида с Хаэлом. Рай видела, что герцог был ранен, а Аделаида не могла или не хотела его лечить. Девушка решила выяснить причины столь странного поведения эльфийки. «Если они с ним заодно и она просто собирается уйти теперь с Альянсом — я тут же телепортируюсь в Орен и скажу, что не смогла их найти. Но… — Рай задумалась, — все то, что она мне говорила, как хотела остановить его…» — ей просто не верилось, что решение Аделаиды было добровольным. Чтобы все узнать, ей так или иначе требовалось поговорить с ней, а для этого нужно было как-то пробраться в лагерь.
За деревьями Рай разглядела караульного, и еще несколько орков околачивались неподалеку. Зеркальная копия была интересным трюком шпионов-камаэлей, о котором знали представители всех рас континента, но не глупые гуманоиды. Пару раз Рай использовала этот прием на охоте, но скорее для веселья, чем ради выгоды. Но теперь это было неплохой возможностью выманить неприятеля. «Лишь бы не нарваться на прислужников Хаэла, иначе сразу поймут, что я вернулась. Тогда у меня будет мало шансов избежать разборок с лидером Альянса, да и то если меня сразу не прикажут казнить как дезертира». Распределив по поляне несколько ловушек, Рай с небольшим усилием смогла высвободить часть собственной души. Приманка была как две капли воды похожа на саму девушку: такие же длинные грязные волосы спадали по туго стягивающему ее плечи кожаному жакету, половина лица была обезображена ужасными шрамами, оставленными после ожога, лишь вид у двойника был абсолютно равнодушный, ничего не выражающий. Рай с отвращением оглядела свою зеркальную копию, после чего направила ее в сторону, откуда доносилось негромкое рычание. Фигура была наполовину прозрачной, но стоило ей показаться из-за ели, как пятерка орков тут же бросились за ней, клюнув на наживку. Копья и мечи орков проткнули тело двойника насквозь, не причинив тому ни малейшего вреда. Рай мысленно приказала своему отражению направляться в сторону едва приметных в высокой траве светящихся символов, и как только орки оказались в центре очерченного энергетическими капканами поля, тут же их охватило дымное облако, и все пятеро, вдохнув его ядовитые пары, без единого крика повалились без чувств на землю. Через секунду отражение испарилось, и Рай, убедившись, что караулящий на возвышенности человеческий лучник ничего не заметил, медленно двинулась дальше.
Лагерь, по-видимому, раньше принадлежал каким-то примитивным гуманоидам: оркам или ящерам. Кое-где на вбитых по его периметру толстых кольях все еще виднелись полустертые символы с нарисованным на них полукруглым светилом с острыми треугольными лучами. «Так рисуют солнце маленькие дети», — подумалось ей. Она обрадовалась, завидя Аделаиду, стоящую возле высокого раскидистого дерева у самого края ольховой рощи. Два темных эльфа с кинжалами расположились неподалеку, но было не похоже, чтобы ее тщательно охраняли: скорее, двое просто стояли рядом, то и дело кидая на нее недовольные взгляды. Вместо привычного длинного платья на целительнице был простенький дорожный костюм из мягкой замши, и Аделаида показалась Рай такой хрупкой и уязвимой, что ей на миг сделалось еще невыносимее от мысли об их последнем разговоре. Левой рукой эльфийка сжимала изящный магический меч, другой же непрестанно теребила себя за предплечье, даже не пытаясь скрыть охватившего ее волнения. Напротив рощицы расположилась невысокая полукруглая палатка, возле которой караулили еще несколько темных эльфов и людей, вооруженных до зубов. Среди охранников она узнала Фредрика, который всюду следовал за Хаэлом, как хвостик. Еще пара лиц показались ей знакомыми, но она не знала имен. Все явно чего-то ждали. Воспользовавшись всеобщей напряженной атмосферой, Рай незаметно проскользнула в расположившийся за спиной Аделаиды ольховник и попыталась было привлечь внимание эльфийки, но тут полотно палатки откинулось, и из нее показалась высокая грозная фигура Хаэла. При виде своего лидера и благодетеля Рай резко пригнулась, напряглась всем телом, даже попыталась прикрыться крылом. Меж тем Хаэл, который явно еще не оправился от травм, медленно двинулся навстречу Аделаиде. На нем были штаны из легкой материи, высокие ботфорты и свободная белоснежная рубаха, под глубоким вырезом которой виднелась туго перевязанная бинтами грудь. Тут же из палатки вышли две темные эльфийки, в одной из которых Рай узнала Брэнну, темного оракула, наиболее приближенного к герцогу. Вторую, пониже и с короткими волосами, она видела впервые.