Он не сразу понял это. Некоторое время он еще наивно верил, что, если будет работать, сражаться, стараться и достигать, все изменится. Если бы! Против него выступило собственное тело, а такого противника попробуй, победи. Все его усилия будто улетали в пустоту. Болезни оказалось плевать, насколько он умен и талантлив. Болезнь безжалостно брала свое. Шестой каждое утро, просыпаясь, делал анализ крови портативным тестером, однако цифры никогда не менялись.
Он вообще не знал, почему еще держится за призрачную надежду. Это было бесконечно глупо, и все же где-то в глубине его души тихий упрямый голос шептал ему, совсем как в дни мучений: «Ты все выдержишь. Вопреки». Шестой и выдерживал, хотя уже понимал, что спасения не будет. Да, в истории Легиона бывали случаи, когда мутаген все-таки приживался позже обычного срока. Но Шестой уже выяснил, что это происходило постепенно и начиналось почти сразу после выхода из лазарета. В его же случае цифры, пусть и не худшие изначально, застыли и не сулили ему ничего хорошего.
И все равно он держался. Он приучил себя игнорировать боль в язвах, покрывавших его кожу – она приняла меньше всего мутагена, и это делало его отвратительным бойцом. Он привык к дурацким очкам, потому что только они могли удержать его глаза целыми и сохранить ему зрение. Он даже не обращал внимания на тот факт, что его все ненавидят – хотя и понимал это. Он бы на их месте тоже ненавидел болезненного червя, который наверняка снизит средний балл всей группе. Но умирать ради того, чтобы эти кадеты, и без того здоровые и счастливые, могли на выпускном повыпендриваться, Шестой не собирался.
Пока что его не замечали, не худший вариант. Остальная группа уже свободно общалась между собой, даже тихоню Пятую неплохо приняли – она была сильна. На Шестого же просто не обращали внимания, будто и не было его на челноке. Он не настаивал, знал, что рано или поздно им придется с ним взаимодействовать – задание такое. Пока же он занял дальнее кресло, прикрыл глаза и вспоминал все, что ему известно об Эребе. Знания были его единственным преимуществом: приняв собственное увечье, Шестой сосредоточился на возможностях разума. Поэтому теперь он помнил наизусть то, что другим пришлось бы выискивать в архивах.
Долгое время Эреб на всех картах значился как Вольф-1061с и был даром никому не нужен. Нет, располагался-то он недалеко, меньше чем в четырнадцати световых годах от Земли – мелочи по нынешним меркам! Так что добрались до него быстро, а что с ним делать – не знали. Вольф оказался настолько очевидно негостеприимным, что его не включили даже в проект «Исход».
Гигантская планета попала в обитаемую зону своей звезды, скромного красного карлика. У Вольфа были все шансы стать лучшей версией Земли, да не срослось. Из-за приливного захвата одна половина планеты постоянно полыхала вулканами, другая тонула в вечном холоде и тьме. Правда, из-за размера планеты терминатор между ними получился внушительный, вот там как раз могли бы сложиться неплохие условия для жизни. И снова не срослось: всему мешали дикие ураганные ветра, не утихавшие на Вольфе ни на миг. Если они чем и сменялись, так только могущественными штормами. Поэтому ураган на Вольфе считался затишьем.
Ветра такой скорости и силы были плохи сами по себе, а они еще несли в себе странную каменную взвесь, которая в их власти становилась похожа на лезвие. Живое существо, оказавшись на пути такого ветра, превратилось бы в неопознаваемый фарш за пару секунд. Да и среди челноков не всякая модель выдерживала посадку на Вольф – в затишье. Шторм же уничтожал все без исключения.
Так что на долгие годы Вольф оставили в покое, никто им не интересовался, были в космосе объекты куда перспективней. И все же в защиту гиганта сработало незначительное расстояние от Земли. В какой-то момент космический флот одобрил новый проект по исследованию Вольфа, отправил к планете научную экспедицию – и не прогадал.
Ученые наконец удосужились проверить: что же несут в себе ветра, что с такой легкостью пробивает даже космические челноки? Тогда и выяснилось, что Вольф, при всей своей ярости, настоящая сокровищница. Ураганы постоянно перемещали большее, чем встречалось на Земле, количество минералов, руд и неопознанных веществ.
Сначала это поставило ученых в тупик: откуда такое разнообразие на пустынной скалистой планете, где никогда не было ни намека на флору и фауну? Однако оказалось, что на Вольфе выработался свой собственный цикл перемещения материи, свойственный лишь ему – ни до, ни после той экспедиции земляне не обнаруживали ничего подобного.