'Ты сказала, вы разговаривали, - меж тем продолжал допытываться начальник, подтверждая её выводы. - О чём?'
'Я говорила, что он разговаривал', - уточнила Кира.
'С кем? - взгляд Аркана снова сделался яростным, захрустел, раскрываясь, огромный лист упиравшейся в потолок диффенбахии в углу кабинета. - Косулина, почему мне приходится всё из тебя клещами вытаскивать?'
'Да ни с кем, Пал Михалыч, так, бормотал он себе под нос, я ничего не поняла, просто услышала, что в закрытом боксе кто-то что-то говорит и остановилась, но тут пришёл Сметанкин и выгнал меня'.
Начальник собрался ответить, продолжая сверлить её недобрым взглядом, но тут в кабинет вошёл Маркольев, Аркан стал знакомить поручителя с подопечной, и к теме 'зоосада' они больше не возвращались.
С тех пор Кире очень хотелось поговорить ещё с кем-нибудь, кроме начальства, о том странном случае в 'зоосаде'. Когда Мамонт сказал, что в последнее полнолуние, ещё трём выдрам попались дикари, здоровенные, как кони, и что всех щенков поэтому пристрелили, сразу подумалось: а может, не всех? Может, они не просто здоровенные, но и вообще - другие? Одного поймали, и это его она видела в 'зоосаде' в отделении для псов? Ей захотелось поделиться этим с Мамонтом, но она не стала, ибо... ну, что может сказать ей Мамонт? - парень в конторе всего два года работает, зелёный ещё! Вот другое дело - Маркольев, он-то уж точно больше, чем Кира, повидал...
- Ну как тебе? - спросил Владислав, отодвигая опустевшую тарелку.
- Очень даже неплохо. Спасибо, что пригласил - сама бы я сюда точно не зашла.
- Что, снаружи слишком затрапезно выглядит?
- Ага, какую-то старообразную забегаловку напоминает.
- Вот, наверное, потому я сюда и хожу, - усмехнулся своей невесомой улыбкой Владислав. - Старьё к старью тянется.
- На вид тебе лет тридцать пять, - улыбнулась Кира.
- Тридцать три было до того, как я дусима завёл, - кивнул поручитель. - А на самом деле мне - семьдесят два: пенсионером был бы давно уже, если б не дусим. Что? - заметив на её лице удивление, спросил поручитель. - Ты ведь это хотела узнать: сколько мне лет?
- Ну, в общем... - Кира смутилась.
- На 'ножке' я спросил хирурга, нельзя ли состарить меня лет на десять - показалось, так было бы лучше.
- Гармоничней, - согласилась Кира, представив глаза Владислава на более зрелом лице. - Но состарить нельзя, всё обратно подтягивается, морщины разглаживаются, ты разве не знал?!
- Я этим вопросом просто не интересовался, казалось, раз черты лица можно поменять, то и состарить не проблема.
- Но... ты же должен был с другими общаться, разговаривать! Многие ведь хотели бы делать операции не по изменению внешности, а чтобы выглядеть старше, тогда можно было бы дольше оставаться с родными и близкими...
- До этой новой инструкции по поручительству, я ни с кем не болтал, общался только по необходимости и работал всегда один. К тому же, первую пластическую операцию мне сделали только пять лет назад. Я в ОКОПе не так давно работаю, устроился туда только в две тысячи двенадцатом, а до того понятия даже не имел о его существовании... Выдрой стал давно, но, не зная о нашей спецслужбе, просто жил своей жизнью. Менял документы каждые десять или чуть больше лет и переезжал туда, где никто меня не знал, - он усмехнулся, но Кира вдруг почувствовала, что за усмешкой скрывается боль. - Я обрывал все связи, Коса, когда переезжал.
До этого поручитель предпочитал звать её по имени, и его резкое 'Коса' вместе с неожиданными откровениями про свою необщительность и первую 'ножку', тоже свидетельствовали об этой, глубоко таимой, но, видимо, никогда не проходящей боли.
- Ясно, - Кира опустила взгляд, уставившись в свою тарелку.
Ей тоже всё это предстояло. До первой 'ножки' оставалось меньше пяти лет. Отца уже не будет в живых, а вот мама... она останется совсем одна на старости лет.
- Ты выглядишь сильно расстроенной, - вдруг отметил поручитель. - У тебя что, есть парень?
- Да, есть! - соврала Кира и, подняв взгляд, посмотрела в прозрачные, как ледяные кристаллы, глаза сухаря. - Скажешь, зря?
- Не моё дело учить тебя жизни, - пожал плечами Владислав. - Мне надо только составить заключение о твоей профпригодности.
- А я и не просила меня учить! - фыркнула Кира. - Я так, мнением старшего товарища просто интересуюсь, что лучше: несколько лет счастья, которые сменяются душевными мучениями, или спокойное существование, когда нет ни того, ни другого?
- Если ты полагаешь, что любовь - это счастье, значит, ты с ней просто ещё не знакома. И в этом случае, лучше, конечно, первое, - улыбнулся Владислав - Кире показалось, он понял, что нет у неё никакого парня.
- А если настоящая любовь, то второе?
- А если настоящая, то у тебя всё равно нет выбора! - поручитель вдруг расхохотался.
Ответный смех Киры вышел тихим и блеющим, что ещё сильнее развеселило Маркольева.
Сказать про говорящего оборотня она так и не решилась.
* * *
- Это не твой ли парень? - Владислав качнул головой в сторону молодого человека, одиноко бродящего возле входа в метро.
- Чёрт! - удивилась Кира. - Вот мир тесен! Это же тот щенок!.. Вернее, был щенком в прошлое полнолуние...
- А-а, так значит, это из-за него ты 'промокла', - не то спросил, не то констатировал поручитель.
- Представь себе! Что он тут делает, интересно? Метро ведь уже закрылось...
- Сдаётся мне, он тебя дожидается! - предположил Маркольев, когда парень замер как вкопанный, пожирая их глазами. - Любопытно...
- Простите, - обратился молодой человек к Кире, когда пара с ним поравнялась. - Вы меня не помните?
- Кажется, я вас где-то видела, - она изобразила сомнение. - Но вот где именно, что-то не припомню.
- Так в метро! - обрадовано кивнул бывший щенок. - Вы видели меня в метро! Две недели назад, вот на этой станции, уже перед самым закрытием!
- Возможно, - пожала плечами Кира. - И что?
- Я бы хотел спросить вас кое о чём. - Он покосился на Маркольева. - Наедине, если можно.
- Секретов от этого человека у меня нет, так что спрашивайте!
- Я... - парень встретился с Владиславом глазами, тот ободряюще улыбнулся. - Дело в том, что... о нет, - бывший щенок нахмурился и попятился, лицо его, и без того бескровно-землистое, побелело ещё сильнее. - Нет!.. Извините!..
Он вдруг развернулся и, шатаясь, поковылял прочь, вспугнув пару откуда-то взявшихся тут ночью синиц. Птицы поднялась в воздух чуть ли не из-под его ног.