- Какое лицо? - у Киры даже голос сел от изумления. - Там же никого, кроме нас, не было!
- Ошибаешься, - мягко сказал Аркан. - Кое-кто там был. И не просто всё видел, но и убийцу хорошо рассмотрел, так что мы фоторобот составили: Семён Ракитин вылитый. Вот и выходит, что ты правду говорила, Косулина!
- Но кто же это?! - Кира чувствовала себя осликом, который идёт и идёт, напрасно пытаясь достать привязанную перед носом морковку. - Кто свидетель?
- Щенка, из-за которого ты 'намокла', помнишь?
- Конечно!
- Ну вот это тот парень и есть. Он - свидетель.
- Что?! Как это?.. Он что, был в туннеле?! Но где? Я никого не видела! Вдалеке прятался?.. но как же тогда он в этой полутьме Кита мог рассмотреть?!
- А ты, похоже, чем-то недовольна, Косулина? - поднял брови Арбоканов. - Обратно в изолятор хочешь?
- Нет, Пал Михалыч, не хочу, просто... это так... так невероятно, я не понимаю!
- Я потом тебе всё объясню. А пока просто радуйся, что твои слова подтвердились и все на ушах стоят, Кита разыскивая.
'Это сон! - жуткое осознание нереальности происходящего пронзило Киру, словно дротик с обездвиживающим препаратом, заставив так и замереть с открытым от удивления ртом. - Раз так не бывает, значит, я просто сплю и вижу сон! О нет! Вот же чёрт!'
- Ребята сейчас всю Москву перетряхивают, нашли ещё двоих, видевших человека с фоторобота возле дома сестры Ракитина. Сама сестра клянётся, что с ним не встречалась, но по всему видно врёт, да и камера в подъезде как раз в то время, когда свидетели видели Кита, снимала только черноту... эй, Косулина, ты меня слышишь?
Кира заставила себя кивнуть, а затем со зверством ущипнула за руку.
- Хорошо, а то я уж решил, что тебя парализовало! - сказал Аркан, наблюдая за её манипуляцией. - Что это ты делаешь?
- Я думаю, мне снится сон! - честно призналась Кира.
- У тебя что, там, в изоляторе, совсем крышу сорвало, Косулина? Какой, на хрен, сон?! Давай уже, приходи в себя! Сразу я тебя, конечно, к службе допустить не могу, - следствие ещё идёт, да и поручитель составить заключение о твоём состоянии, к сожалению, не успел, а по новым правилам... - Арбоканов безнадёжно махнул рукой. - В общем, кругом надзиратели, инструкции и бюрократия! - он нахмурился. - А выдр, как всегда, катастрофически не хватает!.. Ну да ладно, сейчас бумаги оформим, и домой отправишься - отстранена ты пока от работы. Несколько дней посидишь, а я за это время постараюсь решить вопрос твоего возврата на службу, поняла?
- Поняла, - Кира кивнула. - Пал Михалыч, а можно, я пока к родителям съезжу? Отец совсем плох...
- Да ты что, Косулина, совсем уже? Хочешь, чтобы тебя из свидетеля обратно в главную подозреваемую переквалифицировали? Сиди в Москве и не рыпайся, будь готова примчаться по первому требованию.
- Примчусь, Пал Михалыч! Я же только туда и обратно, я буду постоянно на связи!
- Нет, Косулина, нет! город тебе покидать нельзя. Вот следствие закончится, тогда и съездишь, а пока по Скайпу с отцом общайся, поняла?.. Не слышу ответа!
- Есть общаться по Скайпу.
* * *
Проснувшись, он минут пять не мог сообразить, где и почему находится, с удивлением рассматривая катетер капельницы на локтевом сгибе руки и прикреплённые к телу датчики. Помнилось только, что зовут его Валера Крюков, двадцать девять лет, родителей нет, а глубже - голову будто туманом изнутри затянуло, мешая разглядеть остальное. Кровать, капельница, значит, он болен... Умирает! - вдруг всплыло на туманной поверхности, и Валера вспомнил, что у него неоперабельная опухоль мозга. Проклятая глиобластома, которая растёт, сволочь, как на дрожжах, давая всё новые симптомы! Он попытался поднять правую руку - она едва слушалась и почти ничего не чувствовала. И тут же его накрыло чувство надежды - безумное, яркое, адреналиновое! Сердце будто лишние разы простукнуло, усилив ток крови к голове, разгоняя туман.
Блин, да он же в ОКОПе! В спецслужбе! Настолько секретной, что обычные люди даже не подозревают о её существовании! И сейчас он лежит в 'Центре реабилитации оперативных работников', в лабораторном корпусе, куда привезли его вчера, после того как оформил все допуски, подписал необходимые документы, в которых дал согласие практически на всё, что в ОКОПе сочтут нужным с ним сделать. Так что с этого дня Валера себе уже не принадлежал, зато и смерти, возможно, принадлежать тоже не будет. Если, конечно, процедура пройдёт удачно.
Её обычно проводят в полнолуние, когда открывается канал и оттуда вываливаются дикие дусимы - такие же, как тот экземпляр, которого вытащила из Валеры брюнетка Кира - Коса, как все её тут называли. А если б не вытащила, то подчинил бы Валера того подселенца, да и дело с концом, - был бы уже выдрой без опухоли и с отличным здоровьем. И у Косы того злополучного перевёртыша, из-за которого она схлопотала столько неприятностей, не было бы. А теперь вот Валере будут подселять очень странного и сложного дусима, да ещё и без поддержки канала, потому что другого подселенца у ОКОПа сейчас нет, а до следующего полнолуния будущая выдра просто не доживёт. То есть шансов у Валеры сейчас меньше, чем было тогда, в метро. Вот такая, блин, ирония судьбы! Что ж, любит, видно, Бог повеселиться... Остаётся только надеяться, что Его юмор не окажется чёрным. Ждать осталось недолго - процедура состоится уже сегодня.
'Вы хорошо поняли смысл вот этого пункта?' - человек в белом халате ткнул пальцем в документ, гласящий, что пациент ознакомлен со всеми нюансами и последствиями процедуры. 'Да что уж тут понимать? Всё ясно', - кивнул Валера. 'И всё же? - настаивал врач. - Не могли бы вы сказать, своими словами, что тут написано?' - 'Тут написано, что я согласен умереть, если процедура подселения пройдёт неудачно'. - 'Хорошо, тогда распишитесь вот здесь и ещё здесь'. Валера, естественно, расписался. Лучше умереть в борьбе, чем быть сожранным глиобластомой. Да и вообще, чем бы процедура ни обернулась, после того, что он узнал об ОКОПе, Валера или выйдет из этого 'Центра реабилитации оперативных работников' выдрой, или не выйдет уже никогда.
Впрочем, он догадывался, что его ждёт, когда принял решение явиться в контору с показаниями в защиту брюнетки. Знал, добиться приёма будет непросто, многое придётся доказывать и показывать, а значит, сознаваться, что подслушивал их разговоры, следил за их операми, видел то, что видеть не должен. Понимал, что если всё получится, то обратного пути не будет. Обнаружив его птичьи способности, Валеру из конторы не выпустят, запрут, наверняка, изучать будут, опыты ставить без перерывов и выходных, а может, использовать в хвост и в гриву, в общем, покоя уж точно не дадут до самой смерти, но это Валеру не пугало. Он всё равно был уже одной ногой на том свете, ну, подумаешь, умрёт немного мучительнее - не такая уж это большая цена за спасение невиновной девушки... Её просто так из тюрьмы не выпустят, Валера понял это, уже после того, как Киру арестовали прямо в метро и увезли оттуда под конвоем, когда послушал разговоры её сослуживцев, вник в эту кухню с поручителем и щенками. В то, что она говорила, никто не верил! Поручитель был застрелен из Кириного пистолета, и, хотя оружие не нашли, многие считали, что его унёс с собой её сообщник, хорошо знавший в туннелях все ходы-выходы, а не какой-то там - к тому же давно умерший! - Кит, который вдруг появился в сбойке вместо бесследно испарившегося щенка.