— Товарищ Сталин, — впервые при мне подал голос Винокуров, — но мы и сами можем все это сделать. Без вмешательства… — быстрый и недовольный взгляд в мою сторону, — сторонних лиц. К тому же, товарищ Огнев наверняка не понимает в силу возраста и опыта всей нашей специфики…
— Это вопрос решенный, — перебил его Иосиф Виссарионович. — Для понимания вашей специфики, как вы выразились, товарищу Огневу поможет товарищ Вышинский.
— Но я все еще не понимаю, почему это дело не поручить Верховному суду? — возмутился Винокуров. — У нас же есть для того все полномочия!
— Александр Николаевич, — впервые обратился к мужчине по имени-отчеству генсек, — мне напомнить вам, сколько времени и споров заняла разработка постановления о «реорганизации местных органов юстиции»? Вопрос должен быть решен оперативно!
Винокуров упрямо поджал губы, не соглашаясь с товарищем Сталиным.
— К тому же в первую очередь товарищи займутся созданием методички для следователей ОГПУ, — продолжил Иосиф Виссарионович. — Как до́лжно вести следствие. Вы же будете оценивать и утверждать подготовленные Огневым и Вышинским постановления перед тем, как они вступят в силу.
Только последнее уточнение примирило председателя Верховного суда с тем, что ему не дали поучаствовать в создании законов для ОГПУ. После этого Иосиф Виссарионович отпустил Винокурова, и уже оставшись с нами двоими разъяснил, что он конкретно от нас хочет.
— Врагов советской власти в стране еще полно, поэтому ОГПУ должно реагировать на их устранение быстро. В связи с чем сильно уж по рукам и ногам вы их не сковывайте. Но и контроль, как показала практика, и присмотр за этой службой необходим. Разумный. Главная задача — найти баланс между контролем и их полномочиями и подчинением. Срок вам — месяц. Тянуть с этим смерти подобно. Товарищ Винокуров этого не понимает, поэтому и поручаю это дело вам. И про методичку для следователей — задача еще более острая, чем вопрос с постановлениями. К сожалению, многие работники ОГПУ не имеют достаточной квалификации для ведения следствия. Но других нам взять неоткуда. Вот и нужно этих людей научить, причем в кратчайшие сроки. Через неделю жду черновик методички. Чтобы вы осознавали всю серьезность задачи — на время написания методички все дела будут приостановлены, а задержанные продолжат находиться под стражей. И их набралось уже приличное количество. Товарищ Огнев, отложите все остальные дела, — посмотрел Сталин на меня. — На неделю даже учеба ваша подождет. Вам выделят кабинет в Кремле. Можете и своего секретаря туда привести. Товарищ Вышинский, вас это тоже касается.
— Я понял, товарищ Сталин, — спокойно и с достоинством ответил Андрей Януарьевич.
— Тогда можете готовиться.
Первым на выход двинулся Вышинский. Я пропустил его вперед, все еще пребывая в замешательстве от внезапно свалившейся на меня работы. Что-то круто Иосиф Виссарионович стал мне ее подкидывать. Не много ли для всё еще студента? Ведь Винокуров прав, раз это входит в полномочия Верховного суда, пусть те этим и занимаются. Но нет, меня припрягли. Как бы не переломиться под этой тяжестью.
Уже делая шаг за порог кабинета, меня остановил голос Сталина:
— А вас, товарищ Огнев, я попрошу остаться.
Глава 6
Конец ноября 1930 года
— А вас, товарищ Огнев, я попрошу остаться.
Знакомая почему-то фраза, пробирающая до мурашек, словно я шпион какой-то в стане врага. Где я ее мог слышать?
Молча поворачиваюсь и с ожиданием смотрю на товарища Сталина. Дверь за Вышинским закрывается, и лишь тогда Иосиф Виссарионович продолжает.
— Товарищ Огнев, как у вас продвигаются дела по наблюдению за ведением следствия сотрудниками ОГПУ? Есть какие-то результаты, или ничего не поменялось?
— Увы, товарищ Сталин, все также, — пожал я плечами. — Я посмотрел на работу как минимум десятка уполномоченных, но их методы не сильно разнятся. Да и документацию они все ведут кое-как. У кого-то данных по задержанным больше, у кого-то меньше, но четкой и полной картины ведения дела не заполняет никто.
— Вот как, — нахмурился генеральный секретарь. — И что вы по этому поводу думаете?
— Либо так получилось, что это мне пока что попались только такие специалисты, — с легкой иронией в голосе, сказал я, — либо такие люди в ОГПУ не задерживаются. Что их совсем нет — не верю.
— Я вас услышал, — медленно кивнул товарищ Сталин. — Продолжайте работать.
Вот теперь и я покинул кабинет вождя. И, лишь выйдя из Кремля, вспомнил, где я слышал подобную фразу, которой меня остановил Сталин. В моей прошлой жизни мой дед любил подкалывать окружающих ей! «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться». Так вроде она звучала. Как раз из кинофильма про нашего шпиона во Второй Мировой. Уж анекдотов про этого «Штирлица» я слышал кучу. И не только от деда. Забавное совпадение получилось. Ведь такого фильма в этом времени точно еще нет.
Выкинув это из головы, я поспешил домой. А то из-за срочного вызова в Кремль даже поесть не успел. Пора восполнять силы!
Сталин посмотрел на закрывшуюся за Сергеем дверь, после чего вернулся к своим мыслям о нынешнем руководстве ОГПУ. Вячеслав совсем сдал. Здоровье все сильнее сказывается на его работе. Пора найти ему замену на столь ответственный пост. Но кого? Раньше самым логичным шагом стало бы назначить на это место его заместителя. Проблема была в том, что Генрих и так уже давно в значительной степени подменяет своего начальника. То есть не может быть не в курсе дел службы и тем более мог бы хоть что-то сделать для улучшения дел. Но нет. Наоборот, судя по тем документам, что изучил Сталин, именно при Ягоде и стал развиваться курс на ужесточение работы с задержанными и ускоренным выполнением судопроизводства. Была у Иосифа Виссарионовича слабая надежда на то, что Огнев найдет опытного следока среди службы. Для поста руководителя он может и не подошел бы, но на роль заместителя — почему нет? А на пост главы ОГПУ Сталин бы поставил верного партийца, которому с грамотным замом не обязательно быть профессионалом своего дела. Не срослось.
— Ладно, — прошептал себе под нос генеральный секретарь, — совсем уж спешить не стоит. Пускай Огнев с Вышинским снова проявят себя.
Заодно будет время присмотреться к другим членам ОГПУ из руководящего состава, — про себя закончил свою мысль Сталин.
На следующее утро я «переезжал» в Кремль. Андрей обрадовался этому. Его даже не смущало, что нам придется пропустить неделю занятий. А ведь на четвертом курсе большинство предметов — профильные!
— Теория без практики мертва или бесплодна, — весело ответил мне Кондрашев, когда я спросил его, почему он так рад. — А уж такая практика не у каждого юриста бывает! Что уж про нас, студентов, говорить.
Тут он прав. Это я «зажрался» после работы с Жижиленко и Вышинским над законами по коллективизации.
Вопреки моим ожиданиям, кабинет нам выделили не маленький. Квадратов двадцать. Но как оказалось, это было помещение «на троих». В дверях я столкнулся с Андреем Януарьевичем, который руководил двумя рабочими, заносящими мебель.
— Сергей, здравствуй, — протянул он мне руку, после чего перевел взгляд на Кондрашева.
Тот не растерялся и, как только Вышинский отпустил мою руку, представился сам.
— Андрей, — протянул он первым руку. — Работаю под началом Сергея.
— Тезка значит, — хмыкнул Вышинский и представился сам. — Андрей Януарьевич.
— Очень рад познакомиться.
— Чтож, сейчас нам расставят мебель, после чего нужно будет сходить за материалами к Александру Николаевичу, — продолжил Вышинский руководить процессом на правах старшего. — Вот ты, Андрей, и сходишь. А мы с Сергеем пока обсудим, как приняться за это дело.
Кондрашев кривиться не стал, лишь молча кивнув, после чего мы дождались, когда нам расставят столы, стулья и шкафы. Даже телефонный провод принесли с самим аппаратом. Правда лишь один на всех. Его Вышинский тут же определил на стол Андрея — раз уж он выполняет обязанности секретаря, то ему и отвечать на звонки.