-И что?
-А ни чо! Мы ушли. Подумали, подумали и решили - если с нас за ящик всё - равно деньги удержат, а разбилось там всего пару пузырей.... Так, какого ***, нам его у этого абрека оставлять! Пришли, абрека не было. Я объяснил продавцу, в чём дело, а тот в крик. Ну и огрёб по е***ьнику. А этот чурка ментов вызвал. Повязали.... С такими как мы разговор короткий...
От выражения «мы» несколько передернуло. Хотя... Тюряга ровняет всех.
Сева опять отключился. Перевернулся на другой бок и засопел.
«Хоть бы он проснулся. Какой - никакой, а всё-таки человек разговаривающий!»
Он словно прочитал мои мысли - резко перевернулся и подскочил:
-Эврика! Полная, бля, эврика!
-А?!
-Я знаю, что тебе нужно!
-Что?! - во мне, словно лампочка, вспыхнула надежда.
-Не откладывая на завтра, ты пишешь чистосердечное признание!
-Ты что? Офуел? Писать на себя донос?
-Не кипятись, - Сева опять принялся ходить из угла в угол, - Ты пишешь не донос. Ты пишешь чистосердечное признание. Дело передают в суд. В суде ты отказываешься оттого, что написал. Дело отправляют на доследование, подключается прокуратура, меняется следователь и, только тогда, ты чего-нибудь добьешься!
-Сева, ты представляешь себе, что ты несёшь?!
-А ты представляешь себе, что тебя ждёт?! Ты будешь сидеть, столько, сколько нужно для следствия. Найдут лазейки, чтоб держать тебя и держать. Вот сейчас, ты, почему не в СИЗО?
-А где я?
-В пиз*е. В СИЗО мест не было, и тебя, как вошку, сщёлкнули сюда. Это уже пересылка. Хорошо, что я с тобой здесь. А меня заберут и подсадят к тебе парочку костоломов? Опустят и все дела. Так что во всём сознаешься и, за счастье тебе будет, на зону утопать!!! /Почему-то тогда я не обратил внимания на осведомлённость Штыря, в моём деле. Откуда он мог знать, что в СИЗО не было мест?/
-И что нужно?
-Я же тебе говорю! - Сева пёр танком, - Пиши чистосердечное! - он даже вспотел, - Пиши прямо сейчас!
-Так у меня даже...
-Сейчас я всё достану! - не дав мне опомниться, Сева забарабанил в дверь: - Начальник! Дай ручку и бумагу! Чистосердечное написать хотят!
Окошко откинулось:
-Чего тебе?
-Это не мне! Это вот ему! - мой «друг» тыкал в меня пальцем.
-Чего тебе? - ещё раз пробубнил голос. Видимо на этот раз вопрос предназначался мне.
-Водички.... Попить... и писать хочется... - как-то само собой вырвалось у меня.
Оконце захлопнулось. Сева, обалдело, смотрел на меня.
-Ну и дурак... - резюмировал он. /Я действительно не знал, какая сила удержала меня от ложного шага. Но что-то заставило меня не торопиться. Видимо есть Бог на свете!/ Устроившись на нарах, он потерял ко мне всякий интерес.
Наверное, была ночь. Или утро. Наверное, была пятница. Или суббота. Какая, блин, разница. Жизнь сократилась до четырёх стен, затертого пола и тусклой лампочки. Сева сопел. Я мучался. Страх ушёл. Осталось мучительная обида на всю систему в целом.
-Сев, а Сев... - я легонько потрепал Штыря по плечу. Штырь вздрогнул во сне и, не открывая глаз заорал. Я отпрянул в сторону. - Сева, это я!!! Сева!!!
Штырь успокоился. Оторвал голову и пробубнил:
-Извини, нервы.
Дверь противно громыхнула и заскрипела.
-Давай! Пошёл! - раздалось из коридора.
Под недружный аккомпанемент голосов в камеру вплыл.... /Именно вплыл. Уже сейчас я нашёл точные слова для описания внешности вошедшего - гибрид человека и аэростата! Или, как там, у классиков, - «Человек и пароход»!/ С первого взгляда он напоминал глыбу. Просто был здоровым. Не жирным боровом, а горой мышц, чуть заплывших, но, не менее, устрашающих. Этакий тяжеловес на пенсии. Некую комедийность придавал ему узелок, нелепо смотревшийся в его «граблях». Пронзительные глаза скользнули по углам камеры, на секунду задержавшись на мне:
-Кхм.... Познакомимся... - поплыл по комнате тяжёлый бас.
С Севой произошла разительная перемена. Его глаза округлились. Руки затряслись. Он сжался в комочек, пытаясь спрятаться от взгляда вошедшего:
-Боц.... Я же... Боц, не надо, пожалуйста,... Ты же понимаешь... - Сева лепетал что-то маловразумительное, ерзая на лежаке, - Ты же всё понимаешь...
-Ага,... Сявочка!!! - радостно и ласково произнёс человек, и лёгкий озноб пробежал у меня по спине, - Давненько я тебя, старичок, искал!!!
Эти двое абсолютно забыли про меня. Глыба улыбалась. Сява потел и извивался ужом.
-Ну, Штырёчек, покалякаем о делах наших скорбных!!!
Дальше всё произошло молниеносно. Сева заорал, словно Витас придавленный роялем. Тот, которого называли Боц, с неожиданной лёгкостью и проворностью шагнул в сторону нар и схватил орущего за горло. Я застыл.... Словно в кино, Боц выдернул Севу с нар, держа его за шею, и швырнул в стену. Штырь сполз на пол, вереща и размазывая по лицу кровь, сопли и слюни. Боц размахнулся.... Дверь распахнулась, и, в камеру ворвались конвойные. На минуту они застыли в проеме. Причем смотрели они на меня. Потом, видимо осознав происходящее, они кинулись к Севе. Боц возвышался посреди камеры, равнодушно смотря в стенку...