-Малыш! Может, сбросишь это железо? - негромко спросил Граф.
-Мне не мешает! - бросил рыцарь, поднимая забрало и, с трудом, устраиваясь с конца стола. По залу прокатился сдавленный смех, который стих, как только Юрин встал.
-Славные рыцари, друзья. Я собрал вас всех за этим столом, чтобы отпраздновать освобождение моего товарища, дона Николоса, захваченного в плен шайкой лесных разбойников. Вы вели себя мужественно, как подобает воинам. Поднимем бокалы за вашу храбрость и выпьем за дона Николоса и благородного Навина Ольгердта Вещего, спасенных нами!
Со скрипом встал малыш. Кольчужная перчатка и забрало мешали ему, но он мужественно опрокинул кубок, пролив половину содержимого внутрь доспеха. Засуетились слуги. В центр стола установили огромные тарелки с поросятами, жаренными утками, какими-то диковинными овощами. Все достали ножи. Николаич протянул мне кинжал похожий на свой.
-Держи! Помни мою доброту!
Каждый ухаживал сам за собой: ножами от общего куска отрезались ломти мяса, руками накладывались овощи. Слуги подливали только графское пойло - настоянный на травах самогон. Присутствующие вскоре захмелели.
-Я готов! - к графу подошел робкий паренек. Только рассмотрев его ближе, я понял, что это мужчина в возрасте, чудом, сохранивший детское выражение лица. Юрин хлопнул в ладоши. Подошедший достал из-за спины лютню и, проведя рукой по струнам, начал: «Во дни лета пропахшего хлебом.... И т.д.» Песня была длинной. Суть ее сводилась к тому, что в жаркое лето урожайного года, разбойники захватили в плен друзей графа, а тот как отец родной и.... (долгое перечисление заслуг Юрина) поскакал им на подмогу. В тяжелой и кровопролитной схватке друзья были отбиты, а разбойники повержены. Далее следовала слава павшим и снова хвалебная песнь во славу.... (долгое перечисление титулов графа), который выступил в роли отчаянного полководца.
Менестрель открыл мне много нового.... Я поделился сомнениями с Николаичем:
-Володь, а мы действительно такие герои, что тысячу разбойников положили?
-Легкое преувеличение.... Тысяча - это он перегнул.... Сотни три не больше....
-Делааааа....
Графу наскучило пение менестреля. Оглядев, изрядно набравшееся воинство, он встал из-за стола:
-Прогуляемся? - бросил он нам.
Николаич кивнул. Взяв со стола нож и, вытерев его о штаны, он встал. Собаки с радостным лаем бросились к нему.
-Нате, жрите! - дон Николас смахнул на пол кости.
Граф одобрительно посмотрел на него и пошел в конец зала. В зале была еще одна дверь, почти неприметная в полумраке. Мы вышли в коридор.
-Фу... - граф вытер лоб, - Как же утомляют официальные приемы....
Наша троица двигалась по замку. Вначале граф показал нам свою гордость - библиотеку. Библиотека была небольшой. В основном в ней хранились свитки рассказывающие о героических подвигах предков, баллады, сложенные местными менестрелями и записи относящиеся к хозяйству.
-А здесь святая святых! - граф важно отомкнул замок шкафа. В шкафу стояли книги в дорогих кожаных переплетах, украшенных самоцветами. Буквы накладного чеканного серебра украшали обложки....
-Это мудрость мира! - граф начал показывать книги, привезенные из разных путешествий, купленные в монастырях по просьбе Барцеллиуса (человека в мантии, сидевшего рядом во время обеда), свитки, упакованные в футляры.... По тому с какой любовью граф перебирал свои сокровища, было понятно, что книги представляют для него большую ценность, чем золото всего мира. Я искренне проникся к нему симпатией.
-Как вам? - спросил граф.
-Потрясающе, - от души выдохнул я.
-Я люблю узнавать мир.... Если бы мне не мешали.... - вздохнув он запер шкаф и обратился ко мне, - Ольгердт, дон Николас говорил, что вы не видели настоящего вампира?
Я кивнул.
-У меня есть прелюбопытнейший экземпляр! - граф потер руки, - Пойдемте.