– Вот этого у Сосновки уже нет. Неделю назад переполненный грузовик снес его. Старый, не рассчитали вес. Рухнул. Этот, ниже по течению, и мостом-то назвать нельзя, пешеходный он. Телегу, и ту не выдержит. А этот, третий, на каменных опорах и в основании швеллер. Его перед войной, говорят, строили. Между прочим, категории «бт», с нагрузкой до тридцати пяти тонн.
– Значит, в этой местности – это единственный мост на рокадном направлении, который в состоянии выдержать вес танков? И даже Т-34, – я посмотрел в глаза капитану. – Слушайте, Мороз, я бы на вашем месте доложил об этом командованию. Чтобы взяли под особый контроль мост. Обстановка меняется ежечасно. И если немцы предпримут удар на этом направлении, то наши не смогут подтянуть резервы с левого берега, если мост взорвать.
– Пожалуй, – кивнул капитан. – Не наше это дело, но я постараюсь убедить кое-кого. Заодно проскочу, посмотрю, какая там охрана.
Пограничники уехали на запад, а мы с Сосновским стали рассматривать карту. Послезавтра утром встреча с перебежчиком. И надо разузнать, какова обстановка. Михаил постучал пальцем по карте, где на берегу реки топографическими значками были обозначены строения, и под ними надпись «сан. Рассвет». И неподалеку «клх. Октябрь, центр. ус.».
– Давай сюда свернем, – предложил Сосновский. – Санаторий был, похоже, областного значения. Для передовиков производства. И в центральной усадьбе могли разместить какой-нибудь штаб. И там обязательно есть начальство.
– Думаешь, что нам удастся уговорить командование провести войсковую операцию и районе старой мельницы? – усмехнулся я.
Вообще-то такая мысль у меня была у самого. Вопрос по степени важности вполне позволял такое решение применить, но вот мы-то с ребятами не имели полномочий раскрывать свои карты и рассекречивать операцию. Попытаться связаться с Платовым? Попросить его повлиять на ситуацию? Здравый смысл подсказывал, что если бы Платов мог повлиять таким образом, он бы это сделал. А раз он послал сюда нашу группу, значит, рассчитывает, что мы справимся, что это решение наиболее практичное.
Мы свернули налево на перекрестке, где чудом сохранился покосившийся, пробитый осколками указатель на санаторий. Дорога до войны тут была, наверное, хорошая. Мягкий песчаный грунт делал езду исключительно приятной, с легкими плавными поворотами между соснами. Но сейчас грунтовую дорогу разбили гусеницами танков, несколько воронок и объездов превратили этот путь в сущее мучение.
– Сдается мне, что это госпиталь, – вдруг сказал Сосновский.
Я тоже думал, что в санатории может располагаться госпиталь. Немного порадовало, что мы с Михаилом думаем и анализируем одинаково. Госпиталь, рядом вполне возможен штаб. Там можно о многом узнать, о положении на этом участке фронта и хорошенько подготовиться к встрече с перебежчиком.
– Фронт подходит, – сказал я Сосновскому, удерживаясь за приборную панель рукой на особенно больших кочках. – Госпиталь, скорее всего, эвакуировали, и мы с тобой просто время теряем.
– Кто знает, кто знает, – философски заметил Михаил. – Только я начинаю привыкать, что везет нам крайне редко. Чаще приходится получать желаемое, потопав ножками, поползав на пузе и постреляв от души. Так ведь недолго и женщинам перестать нравиться.
Чертыхнувшись, Сосновский резко крутанул руль вправо, заезжая правым колесом на траву. Навстречу, отчаянно скрипя расшатанными кузовами, проехали две полуторки, груженные выше бортов матрацами и байковыми одеялами. Сверху на матрацах в каждой машине лежали красноармейцы среднего возраста, в расстегнутых гимнастерках и без ремней. Значит, госпиталь был, но сейчас эвакуируется или уже эвакуировался. А это вывозят остатки имущества. Сосновский нахмурился и прибавил газу.
Машина въехала в ворота, точнее, через место, где они недавно были. Видимо, сюда попала бомба, и один кирпичный столб снесло до основания, а от второго остались торчавшие из земли осколки почерневшего от копоти кирпича. «Как гнилые зубы», – подумалось мне. Когда мы въехали во двор, то стало видно, что санаторию досталось с начала войны. Сгорел полностью деревянный флигель. И дальнее крыло горело, но его удалось, судя по всему, вовремя потушить и спасти целый корпус.
Во дворе грузились машины. В автобус садились легкораненые с забинтованными конечностями. Им помогали санитарки в пропыленных халатах. Кроме нескольких полуторок здесь стояла и черная эмка, у ограды – четыре мотоцикла с колясками. Несколько бойцов топтались возле машин. «Странно, – подумал я тогда, – почему бы им не помочь, если стоят без дела». Но потом я понял, что происходит. Оказывается, возле эмки женщина в белом халате бинтовала плечо какому-то командиру. Ну понятно, внутри уже условий нет, приходится так, по-походному.