Сейчас была моя очередь следить за мельницей, а Сосновского отдыхать. Но Михаилу тоже не спалось.
– Как ты думаешь, Максим, что там? – неожиданно спросил Михаил.
– Где? – не понял я. – На мельнице?
– Нет, там, на этих звездах? За этими звездами, в пространстве. А может, и на Луне, на Марсе. Ты смотрел фильм «Аэлита»? Или «Космический рейс»? Он вышел незадолго перед войной. Я тогда был в Москве и видел его в «Ударнике». С девушкой.
На последнем слове Сосновский как-то странно хмыкнул. Наверное, вспомнил о своем образе любителя женщин. Я промолчал. Конечно, я слышал об этих фильмах, но в кинотеатры как-то ходить мне было некогда, да и не относился я серьезно к этому виду искусства. Я больше любил театр. Мы сейчас были на серьезном задании, но мне почему-то не хотелось останавливать Михаила. Может быть, я понимал, что если не мечтать, не думать об этом, то стоит ли вообще тогда сражаться за свое будущее, за будущее своей страны. Но Сосновский замолчал, закрыв глаза. То ли задремал, то ли ушел в свои мысли.
На рассвете снова загрохотало со всех сторон, да так, что нам с Сосновским показалось, что немцы прорываются именно в этом месте в тыл нашим частям. В чистом небе хорошо были видны армады бомбардировщиков с крестами на крыльях. Они с небольшими разрывами шли на восток. Мы ждали наших истребителей, ждали, когда наши соколы встретят врага в небе, и дождались. Две пары юрких И-16 пронеслись буквально над нашими головами над лесом и свечой ушли в небо. Они атаковали немцев сразу, почти без подготовки, зайдя со стороны восходящего солнца. Голубое утреннее солнце прорезали пунктиры трассирующих очередей, треск пулеметов был слышен даже на земле. Один бомбардировщик задымил, второй вдруг стал терять высоту. Мы не успели опомниться, как у третьего загорелся мотор. С одного захода они подбили три самолета врага.
Группа бомбардировщиков рассыпалась и стала разворачиваться. Бой постепенно смещался на запад, и тут я заметил движение на берегу, метрах в ста от мельницы, у самой воды. Я тронул Сосновского за локоть, но он тут же указал мне в сторону дороги. Там появилась запыленная легковая машина. Объехав несколько воронок, машина остановилась, из кабины вышел боец в красноармейской форме и поднял сбоку крышку капота. Он глянул на небо, на воздушный бой и принялся копаться в моторе.
– Время, Миша. – Я постучал пальцем по стеклу наручных часов. – Веди наблюдение, а я иду к мельнице. Мне кажется, что там, у воды, наш клиент. Минут через десять он уже может оказаться в условленном месте. Если что, то дай знать. Можешь просто выстрелить в воздух, если появится что-то подозрительное.
– Давай, – кивнул Сосновский, провожая взглядом машину, которая снова тронулась в путь и скрылась за ближайшим бугром. Из-за шума воздушного боя было не слышно звуков автомобильного мотора.
Не снимая с плеч плащ-палатки, которая помогала мне сливаться с окружающим ландшафтом, я двинулся к мельнице по узкой полосе между кустарником и зарослями камыша. До разрушенного строения я добрался за несколько минут. Сняв плащ-палатку, я свернул ее и сунул под лавку, но так, чтобы она была видна входящему. Сам отошел к сараю и, держа в левой руке автомат, в правую взял ТТ. В такой ситуации, если дело дойдет до скоротечного огневого контакта, с пистолетом будет проще действовать между сараем, навесом, сломанным колесом и самой мельницей. С автоматом будет не развернуться.
Незнакомец появился довольно быстро. Это был он, тот самый, кого я у видел издалека. Брезентовый длинный плащ, кепка, надвинутая на глаза, воротник рубашки-косоворотки расстегнут, две пуговицы сверху оторваны. Под плащом угадывался старенький мятый пиджак и еще что-то. Скорее всего, там у мужчины был «шмайсер». Лицо этого человека мне понравилось. Спокойное, уверенное. Такой не станет паниковать в любой ситуации. Умрет, если придется, но сделает это спокойно, приняв все меры, чтобы выжить. А если не получится… А если это не он?
Размышлять было некогда, потому что мужчина подошел к мельнице и заглянул в дверь. Мою свернутую плащ-палатку было хорошо видно, и она там, зеленая, не особенно выгоревшая, была инородным телом, в этом месте запустения, пыли и паутины. Я громко произнес по-немецки условную фразу. Мужчина даже не вздрогнул и не сразу обернулся. Но когда он все же повернул ко мне лицо, а потом и повернулся всем телом, я увидел в его ладони пистолет. Вообще-то он мог спокойно выстрелить в меня через плащ и не оборачиваясь. Неуютно как-то осознавать, что я сейчас сильно рисковал из-за своей самонадеянности. Ответив условной фразой, он осмотрел меня с ног до головы и неторопливо, без суеты засунул «вальтер» спереди за ремень брюк.