– Лейтенант? – насторожился я. – В новенькой форме? Ну-ка, боец, опиши его!
– А что описывать! Молодой такой блондинчик. Видать, таксистом до войны в Москве работал, холеный.
– Или в Харькове, – хмыкнул второй солдат. – Говорок у него южный.
– Сколько их было в машине, куда поехали? – Я чуть ли не за плечо схватил солдата. Он даже опешил и уставился на меня испуганными глазами. – А что, вы их ищете? Странные они какие-то. Трое их в машине было. Лейтенант, тот за рулем. Вон туда, в сторону железки они попылили. Гудок паровозный услышали, дым над лесом из трубы увидели – и в машину, и по газам.
Крикнув бойцам: «Спасибо, хлопцы!», мы уселись в машину, и Сосновский рванул с места «мерседес». Каждый думал об одном и том же, опыт у нас был, у капитана Мороза тоже. Если они искали железную дорогу, стремились к ней, то сразу с ходу взрывать ничего не будут, никаких действий в первые же минуты не предпримут. Диверсанты должны будут осмотреться, оценить ситуацию и только потом принять решение, что взрывать, где и как. Я достал карту, осмотрелся, прикинул расстояние и направление, которое мы выдерживаем от моста. Получалось, что через пять с небольшим километров будет железнодорожная станция. Называлась она Сосновская-Товарная-2. Там были склады, там сейчас в условиях приближения фронта могли скопиться какие-то грузы, которые немцы захотят уничтожить или помешать их вывозу. Товарная станция – лакомый кусочек для диверсантов.
– Смотрите. Опять дым из трубы паровоза, – указал рукой вправо Мороз. – Видать, на станции активно идет выгрузка или погрузка.
– Смотри, Максим, а вот так не будет короче? – Сосновский кивнул в сторону просеки вдоль железнодорожного полотна.
– Там пеньки. Лучше левее и на шоссе, – подсказал пограничник. – Я был тут неделю назад. На просеке пеньков до черта осталось.
Сосновский свернул налево. Через городок можно незаметно подъехать к станции, оставить где-то за углом машину. Главное, чтобы там был военный комендант и у него было под рукой хоть какое-то подразделение, хотя бы один взвод. Я опустил боковое стекло на двери и почти высунул голову наружу, стараясь уловить звуки боя, если они появятся. Будет очень горько, больно и стыдно, если этот Фрид что-то взорвет на станции. Или убьет кого-то. Но гибель одного полковника или даже генерала, пяток взорванных вагонов ничто по сравнению с той информацией, которая не попала в наши руки, которая не попадет в Москву. А ведь она способна наверняка спасти не десятки или сотни, а тысячи жизней на поле боя. Или не на поле боя, а как раз способна предотвратить террористические акты, диверсии немецкой разведки в наших тылах.
– Вон какое-то административное здание, а за углом уже вокзал, – указал Мороз рукой через плечо Сосновского. – Давайте здесь машину оставим.
– Хорошо, – согласился я и повернулся к пограничнику. – Значит, так, ребята: покидаем автомобиль, и каждый самостоятельно выходит на перрон. Осматриваем все вокруг, особенно складские и служебные помещения, составы с ценным и военным грузом. Обращаем внимание на всех, кто по описанию может походить на наших диверсантов. Я найду военного коменданта, если он здесь есть, и озадачу патрули. Если они есть в этом городке.
Сосновский остановил машину у тротуара, и я сразу вышел, накинув ремень автомата на плечо. На улице было не очень много людей. В основном гражданские, которые спешили по каким-то своим делам, возможно, связанным с эвакуацией. Наверняка большая часть – это работники железнодорожной станции и складов. Встречались и военные. И офицеры, и простые красноармейцы торопились куда-то, кто с ящиками, кто с документами. Пробегали целыми группами бойцы, проезжали машины. А когда я вышел на перрон, то увидел людей, ждавших поезд. Вещи: узлы, чемоданы, корзины и большие сумки. Все это стояло, лежало, их держали в руках, катили на тележках и в детских колясках.
Я остановился и осмотрелся. Где-то здесь должна быть комендатура. Патрулей не видно, но военных много. Мимо прошел Мороз, держа за ремень автомат, висевший у него на плече. Он на ходу разгладил складки гимнастерки под ремнем, поправил зеленую фуражку и пошел вдоль здания вокзала, поглядывая в открытые окна. Обернувшись, я увидел Сосновского. Тот шел не спеша, подмигивая хмурым испуганным девушкам, заговаривая с женщинами. Но что я отметил – глаза Михаила ни на секунду не оставались неподвижными. Они бегали по перрону, по окнам домов. Он успевал и заговаривать с людьми, и видеть все вокруг. Мне на глаза попался немолодой железнодорожник в фуражке. Он тоже куда-то торопился, попутно вытирая на ходу лоб грязным носовым платком, но я успел схватить его за рукав и вежливо осведомиться, где мне можно найти военного коменданта станции.