Послышались шаги, и рядом с Велгой на траву шумно рухнул мокрый после купания Дитц.
— У тебя сигареты далеко? — спросил он. — А то я свои в машине оставил. Лень идти.
Закурили.
— А ты чего в город не пошёл? — поинтересовался Велга. — Сказано — экскурсия, значит, экскурсия. Извольте соответствовать.
— Издеваешься, да?
— И не думал. Просто интересно.
— Ага. Вижу я, как тебе интересно. Валяешься тут на травке… Слушай, а выпить у тебя нет случайно под боком?
— Пиво, — признался Велга. — Ещё холодное.
— Отлично. Давай сюда.
Выпили пива.
— Так ты мне и не ответил, — сказал Велга.
— А ты разве о чём-то спрашивал?
— Да, я спрашивал, отчего ты не пошёл вместе с остальными в город?
— А что там делать? Что я, развалин не видел?
— Ну, как же. Брошенный город неизвестной цивилизации. Загадка этого мира. Тайна веков, я бы сказал!
— Подумаешь, тайна, мать её… — фыркнул Хельмут. — Все там сгнило давно в загадке этой. Да и вообще не известно, может, это и не город вовсе. Говорил же Арнольд. На всю планету — один. Разве так бывает?
— В нашей жизни, как ты, наверное, давно убедился, всякое бывает, — вздохнул Велга. — Но ты прав, — нечего там делать. Ни там, ни здесь, ни в Доме Отдохновения.
— Так-так-так! — оживился Дитц и открыл вторую банку пива. — Что я слышу! Мы заскучали?
— Пока нет, но, думаю, скоро. А ты?
— Я… — Дитц задумался, прихлебывая пиво. — Чёрт его знает. Пока, вроде, не очень. Это ведь то, о чём мы могли только мечтать: полный отдых, вино, пиво, девочки, свобода и никто в тебя не стреляет. Ни сейчас, ни в ближайшей перспективе. Мне, знаешь ли, надоело, когда в меня стреляют. И самому стрелять тоже надоело. Наверное.
— Мне нравится это «наверное», — засмеялся Велга.
— Это я перестраховываюсь, — объяснил Хельмут. — На всякий случай. Мало ли что.
— Да, — вздохнул Александр, — перестраховываться мы научились. Только это мало помогает.
— Мало помогает от чего?
— От жизни. Вот скажи мне, что мы будем делать завтра?
— Как это — что? Что захотим, то и будем делать. Я же говорю — свобода.
— Карл Маркс как-то сказал, что свобода — это осознанная необходимость…
— Иди ты со своим Марксом…
— Нет, а всё-таки. Хорошо, пусть, что захотим, то и сделаем. Но чего мы захотим? Вот в чём вопрос.
— Нет, с вами, русскими, иногда совершенно невозможно иметь дело. Всё вам не так. Мы воевали. Победили. Теперь наслаждаемся заслуженным отдыхом. Разве это плохо?
— Я не говорю, что плохо. Я говорю, что не вижу перспективы.
— Перспе… Тьфу-ты, слово-то какое нашёл… Перспективы он не видит! Ты еще неделю назад был кто? Труп. И был ты где? Нигде. А кто и где ты сейчас? То-то. Цени, пока дают.
— Да ценю я, ценю! Мне просто интересно, что мы будем делать, например, через месяц. Водку пить? Девок этих, которые на самом деле и не совсем девки, драть? Что?!
— Да не ори ты…. Все я понимаю. Но, во-первых, водку пить не обязательно, поскольку всегда есть коньяк. А во-вторых, тебе что, Карина твоя разонравилась? Так поменяй. Делов-то…
— Да ну тебя к чёрту… — Велга в сердцах сплюнул, поискал и не нашёл пиво, встал и направился к вездеходам.
— Коньяк захвати! — крикнул ему в спину Дитц.
Распорядитель появился на восемнадцатый день, ближе к ночи.
С утра Аня Громова объявила, что у нее сегодня день рождения, и она ждёт праздника с подарками. Новость восприняли с энтузиазмом и немедленно приступили к устройству этого самого праздника. Так что, когда через два часа после заката солнца, дверь в обеденную залу распахнулась, и на пороге появился истинный хозяин Дома Отдохновения, веселье было в самом разгаре.
Новорожденная с Валеркой Стихарём отплясывала «цыганочку».
Майер, стараясь перекричать оркестр, безуспешно произносил тост в честь виновницы торжества.
Хейниц пил с девушкой Вешняка на брудершафт, а Сергей делал то же самое с девушкой Карла.
Малышев боролся на руках с мажордомом Арнольдом.
Руди Шнайдер провозгласил себя арбитром и предлагал делать ставки.