— Я вызываю милицию! – Женщина дотронулась пальцем до виска. – Вы не имеет права!
— Товарищ Данилюк, – укоризненно произнес Брыгсин.
— Товарищ Захарова, – высокий усач неожиданно успокоился, – еще одна минута промедления и я гарантирую вам серьезные проблемы.
Косметолог застыла на месте. Ее губы начали шевелиться. Похоже, она принимала телефонный звонок.
Спустя минуту на ее лице появились сосредоточенность и хладнокровная решимость. Она отпихнула в сторону Брыгсина и сделала шаг ко мне.
— Ты готов, солдат? – строго спросила она.
— Кажется, готов, – неуверенно ответил я.
Она открыла чемоданчик, услужливо поданный ей Брыгсиным, извлекла оттуда моток разноцветных проводов и, сжав их в кулак, поднесла к моему носу.
— Значит, так, солдат. Интенсивное истощение – это очень болезненная и опасная для здоровья операция. Ты можешь от нее отказаться. Никто и ничто не посмеет заставить тебя. Если ты воспротивишься, я смогу преодолеть прямой приказ Золина. Ну?
— Делайте свою работу, мадам, и не беспокойтесь обо мне, – я ободряюще улыбнулся. – Мне срочно нужно похудеть.
— Я подам на твои мышцы специальный закодированный сигнал, который нарушит взаимодействие нервных и мышечных тканей. Метаболизм ацетилхолина даст сбой. Ты понимаешь, чем это для тебя чревато?
— Прекратите подрывную агитацию, – возмутился Брыгсин. – Товарищ Данилюк, что происходит? Вы же получили приказ.
— Идите на хрен, юноша, – коротко ответила косметолог, и старик покраснел как рак. – Ты еще у папки в яйцах сидел, когда я американские танки жгла под Детройтом.
— Делайте свою работу, мадам, – твердо повторил я. – Человечество превыше всего.
— Дефицит нейромедиатора вызовет мышечную дистрофию, – зашипела она. – Если воздействие произвести в короткие сроки, у тебя есть шанс сдохнуть в страшных муках. Ничто тебя не спасет.
— Человечество превыше всего.
— Слава Человечеству, – сдалась она. – Готовься. Сейчас я настрою технику, и у тебя мясо вместе с дерьмом прямо через поры полезет.
— Ситуация изменилась. Остановитесь! – Все еще красный Брыгсин с рычанием вырвал провода из рук косметолога и швырнул их на пол. – Товарищ Захарова, вы свободны, – прохрипел он, отталкивая женщину в сторону. – Мы пока не нуждаемся в ваших услугах. Позднее я позвоню вам. Комитет по нравственности, с которым вы тайно связались, признал ваше поведение правильным. Вы будете поощрены. Я, как ответственный за данную операцию, буду наказан. Благодарю за службу. – Последняя фраза прозвучала как плевок.
— Служу Человечеству, – оскалилась Захарова и вполголоса добавила: – Старый козел.
Брыгсин обиженно поджал губы и сделал вид, что не расслышал оскорбления. Я же не успел поблагодарить ее, так быстро она покинула комнату. Своим ослиным упрямством эта женщина избавила меня от нескольких весьма неприятных минут. Такое не забывается. Если наш мир уцелеет, то я обязательно найду косметолога Захарову, чтобы сказать ей запоздалое «спасибо».
Брыгсин махнул рукой двум программистам, и они с похвальной для обитателей виртуального мира шустростью распутали мои конечности.
— Что случилось? – спросил я, слезая с ложа и растирая затекшие лодыжки.
К своему стыду, признаюсь, что, почувствовав под подошвами привычный мир, я испытал облегчение, недостойное спасителя Человечества.
— В черепе объекта обнаружено постороннее включение, – вздохнул Брыгсин. – Вот такенное, – он раздвинул в стороны руки, будто показывал пойманную на рыбалке щуку. – В случае межпространственного обмена вероятность летального исхода для тебя – 94 процента.
— Многовато. – Я поежился. – Обычно я начинаю нервничать после сорока.
— А я после пяти пишу заявление об уходе по собственному желанию, – признался Брыгсин.
Он взял меня за локоть и проводил в небольшой зимний садик, оборудованный в соседнем помещении. Чахлые пальмы с пыльными листьями печально тянули ветви к неработающим люминесцентным панелям. На серых стенах томились блеклые стереопейзажи, пахло тленом и разрушением. Брыгсин опустился в потертое казенное кресло и показал рукой на соседнее. Я послушно сел.
— Понимаешь, Светозар… – Голос Брыгсина зазвучал тихо и вкрадчиво, не подумаешь, что именно этот человек только что орал на женщину, а двумя минутами раньше обвинял меня в убийстве миллионов людей. – Не возражаешь, если я буду называть тебя Светозаром? – учтиво осведомился он. – Мне так проще.
— Называйте, как хотите, – кивнул я. – И все же объясните мне…
— Понимаешь, Светозар, – оборвал он меня. – Межпространственная телепортация требует исключительной точности. Если в том объеме пространства, куда мы переместим тебя, случайно окажется, например, одеяло или пижама, то твое тело и посторонняя ткань объединятся на молекулярном уровне. Сольются в единое вещество, которое уже не будет твоим телом. Пораженную область придется удалять хирургически. Избежать этого неприятного эффекта мы собирались при помощи точнейшего позиционирования. То есть мы планировали изящно вложить тебя внутрь чужой пижамы. Понимаешь, подобная задача вполне решаема, но возможны некоторые трудности. Мы допускали, что у твоего двойника могут иметься вживленные искусственные зубы или, наоборот, гнилые зубы с металлическими накладками. Тогда после обмена твой зубной нерв вполне мог оказаться внутри, допустим, металлического штыря. Понимаешь, Светозар…
«Если он еще хоть раз повторит свое тупое „понимаешь“, я его стукну», – подумал я и насупился.
— Это больно. – Брыгсин покаянно потряс головой. – Очень больно, но не смертельно и не помешало бы тебе выполнить работу. Человечество ведь превыше всего, не так ли? Однако на предстартовом сканировании объекта наши специалисты столкнулись с непреодолимым препятствием. – Он помолчал, внимательно глядя на свои сжатые в «замок» пальцы. – Они обнаружили в затылочной части твоего двойника штифт в палец толщиной. Он уходит в глубь позвоночного столба и там распадается на множество киберорганических проводников. Подробностей я пока не знаю, но думаю, что скопировать этот штифт нам не удастся. Произвести обмен в текущих условиях означает гарантированно убить тебя.
— С вероятностью 94 процента, – бодро напомнил я. – Шесть процентов – это мой шанс.
— Шесть процентов – это твой шанс остаться идиотом. Живым, визжащим от дикой боли, идиотом. Вероятность сохранения разума, а, следовательно, и выполнения поставленной перед тобой задачи равна нулю. Но у Верховного есть план «Б», который ты с этой минуты будешь воплощать в жизнь.
— В чем он состоит? Почему я про него ничего не знаю?
План «Б», очевидно, был настолько плох и глуп, что Сашка предпочел мне о нем не рассказывать.
— План прост. Под личиной Светозара Ломакина ты сдаешься в плен и таким образом проникаешь в стан противника.
— Титов не мог отдать такой приказ, не посоветовавшись со мной. – Я вскочил и стукнул себя указательным пальцем по виску, вызывая Верховного.
— Титов умер, – твердо сказал Брыгсин. – Сейчас у власти Золин.
Я не успел выбить из его рук крошечный блестящий цилиндрик, и яркая вспышка полоснула меня по глазам.
На мгновение я зажмурился, а когда открыл глаза, старик по-прежнему стоял рядом.
— Петр Васнецов? – с некоторым сомнением спросил он.
— Вы ошибаетесь. Моя фамилия Ломакин. – Я похлопал глазами и повертел головой в поисках агента КБЗ Сиса Лавильи.
Его нигде не было. Да и находился я вовсе не в лимузине, а в какой-то захламленной комнате.
— Где я?
— Не важно. Вам было сделано секретное предложение, вы отказались сотрудничать, – строго сказал незнакомый старик. – Вследствие чего часть вашей памяти была стерта. Вас ждет призывной пункт и новое задание. Несекретное. Желаю удачи.
— Как отказ может повлиять на мою дальнейшую карьеру? – поспешно спросил я.
— Вам больше не будут делать секретные предложения. Прошу вас больше не задавать никаких вопросов.
— Служу Человечеству!