- А ты уверен, что твою Программу никто не переделает?
- Ну, вы же решили беречь ее, как зеницу ока! Главное ведь - продержаться определенное время и не погибнуть?
- Наверное, ты прав. И, конечно, Саш, мы постараемся, чтобы никто посторонний к Программе твоей даже близко не подходил. Сложнее сделать, чтобы ты к Андрею сначала попал, но есть у меня одна задумка. Скорее всего, получится.
- А вот ты говоришь, Вера что- то знает и молчит. Да еще и в первую Программу попросилась. Может, она замешана в этих ваших подменах сюжета?
- Кто его знает.
- Прояснить бы неплохо.
- Ну, давай попробуем.
- А как? - Сашка почесал переносицу. - Вообще- то, может, сначала просто с ней поговорить? В неформальной обстановке.
***
Ох, как не хотелось Антону лезть в это дело по самые уши! И с Верой Сергеевной беседы проводить - тем более! Он даже себе не хотел признаваться - почему. То есть, в глубине души- то Антон знал причину. Но отказать Сашке не мог. Ведь если бы не он, может, и не было бы уже на свете никакого Антона.
Это случилось в те счастливые времена, когда после вечера с пивом под глазами не висели мешки, а таблетки помогали от всех болезней. Анальгин - от головы, но- шпа - от живота, антигриппин - от температуры. И лето еще не кончилось. И белые грибы росли в лесу в немыслимом количестве. И девчонка, которая давно уже нравилась Антону, согласилась с ним встречаться. И вдруг все рухнуло и перестало иметь значение.
Умерла бабушка. Да, ей было восемьдесят шесть! Да, она почти не могла ходить! Да, ей трудно стало читать в самых сильных очках даже заголовки газет! И у нее страшно болели ноги. Так болели, что последние три месяца она спала только сидя в кресле. Стоило прилечь, как боль обжигала с новой силой. Сидеть ей казалось легче.
Но это была его любимая бабушка! Та, которая до последних дней пыталась доковылять до плиты и приготовить ему что- нибудь вкусненькое. Та, которая сидела у его постели в детстве, когда он болел, и читала ему про Винни- Пуха и Карлсона. Та, которая всегда в первую очередь помнила только о нем.
Родители хлопотали, организовывали похороны, поминки. Самое страшное, что звонить и сообщать о ее смерти, было некому кроме дальних московских родственников. Все бабушкины друзья и коллеги по работе уже умерли. Она оставалась последней.
Антон не мог сидеть в городской квартире. Не мог смотреть на скорбные лица родителей, пытающихся отодвинуть горе подальше, погрузившись в бытовую суету.
Он приехал на дачу один. Был сухой августовский день. Небо отливало светлой, почти осенней, синевой, но солнечные лучи еще грели.
До девяти Антон держался. Сидел не крылечке, курил и пытался читать подшивку старых журналов «Вокруг Света». Но когда начало темнеть, не справился с собой и пошел в круглосуточный ларек. За водкой.
Потом он закрылся в доме и стал пить. Один. Без закуски. В половине первого Антон опрокинул последнюю стопку и уснул там же, где сидел.
У родителей Сашки Матвеева участок граничил с участком Антона. В детстве Сашка и Антон дружили. Вместе бегали купаться в маленьком холодном озерце, вместе жгли костры на берегу, вместе играли в бадминтон.
А когда ребята повзрослели - незаметно отдалились друг от друга. Разные институты, разные интересы, разные компании. Нет, конечно же, они здоровались при встрече и перекидывались парой фраз. Но скорее не по- дружески, а по- соседски.
Сашка проводил на даче последние дни каникул. В час ночи он вышел на крыльцо покурить. Было темно и тихо. Так тихо, как бывает только за городом ночью.
Вдруг со стороны соседнего участка раздался треск. И резко запахло гарью. Сашка выбежал за калитку и увидел, как пылает стоящая у соседского забора старая «Газель». Эта «Газель» годами ржавела там. Видно, на участке места для нее не хватило, а выбрасывать - хозяину было жаль. Или просто лень разбирать столетнего монстра на части.
Теперь «Газель» превратилась в мощный костер. Искры от нее отлетали до старой засохшей снизу елки, наклонившейся над домом Антона. «Если дерево загорится - дому кранты», - пронеслось в голове у Сашки.
Он бросился в сарай, схватил длинный синий шланг, подсоединил его к водопроводу и на полную мощность открыл вентиль. К счастью, напор на станции не отключили на ночь, и вода пошла.
Сашка поливал и поливал горящую машину, пока пламя не погасло. На улице, несмотря на ночное время, собралось несколько человек.
- Осторожнее, - кричал Сашке местный электрик, - Сейчас камеры взрываться начнут! А не дай Бог, если бензобак не пустой!
Но Сашка почти не слышал его. Две камеры все- таки взорвались. А с бензобаком - повезло.