***
Конечно, Маша не спала. Она давно уже перестирала все, что нужно и не нужно было, и валялась на тахте, пытаясь читать. Но почему- то не читалось. То и дело, девушка подходила к окну и пыталась рассмотреть хоть что- нибудь внизу. Но дело это было бесполезное.
Во- первых, с восьмого этажа и машины- то казались игрушечными модельками, а люди... С Машиной близорукостью узнать в темной крохотной фигурке Мишку было практически нереально. А во- вторых, когда вечер превратился в ночь, у подъезда погас единственный фонарь.
Маше хотелось плакать. Или метаться по квартире. Или прислушиваться к каждому звуку у входной двери. Но она упорно лежала на тахте и переворачивала страницу за страницей.
Когда в прихожей раздался длинный пронзительный звонок, Маша вскочила и, забыв про тапочки, бросилась открывать.
Мишка стоял на пороге и не мог его перешагнуть. Запах пива не удивил девушку. Но к нему примешивалось что- то еще. Незнакомое и страшное.
- Я был на дне рождения, - пробормотал Мишка, вваливаясь в прихожую. - Потом - пил пиво на остановке. Потом - потерял наш дом.
- Ладно- ладно, - успокаивающе заворковала Маша. - После расскажешь.
Пьяным он возвращался домой редко, и Маша никогда не злилась и не устраивала скандалов. Просто видела в Мишке маленького капризного ребенка. И ей совсем не было противно с ним возиться.
- Нет, сейчас! - Мишка покачнулся и прижался спиной к стене. - А потом меня били. В сухом остатке крестик и кошелек.
Маша замерла. В груди что- то тревожно дернулось, а потом разлилось болезненным теплом. Жалость, что ли?
Мишка вздохнул и снова пошатнулся.
Только сейчас, включив в коридоре свет, Маша поняла, какой запах показался ей незнакомым. И страшным. Мишкино лицо внизу было все в крови.
Кровь капала на размотавшийся белый шарф, на пальто, на пол.
- Миша! - простонала Маша. - Пойдем в ванную! Пойдем, маленький, я тебя умою.
- Я сам! - ответил он, скидывая на пол пальто.
В ванной Мишка просидел минут сорок - не меньше. Иногда Маше казалось, что он там потерял сознание или уснул. Тогда она скреблась в дверь.
- Подожди, - отвечал Мишка.
И она ждала. А потом возвращалась к двери ванной.
В ту ночь она так и не смогла заснуть. Прислушивалась к Мишкиному храпу и думала: а если бы у того, кто напал на Мишку, был нож? Или пистолет? Хотя, зачем оружие, если человек в таком состоянии, что вряд ли вообще понимает, что происходит? И зачем его бить, если можно забрать просто так и деньги, и нательный крест?
С тех пор у Мишки над верхней губой остался шрам.
***
Они жили, не задумываясь о деньгах. Свою мизерную зарплату Маша тратила за одни выходные, но Мишка приносил достаточно, чтобы покупать еду, какую захочется, и не экономить на колготках.
А потом случилось то, чего Мишка с ужасом ждал уже несколько недель, и фирма стала разваливаться прямо на глазах.
Денег не хватало катастрофически. Маша пыталась экономить, сначала покупая печенку вместо мяса, а потом... Да что там... Были две незабываемые недели, когда они питались овсянкой на воде по утрам и макаронами с горчицей вечером.
Маша видела, что Мишка буквально сходит с ума и надеется на чудо. Он то покупал лотерейный билетик и прятал его в самом глубоком кармане пиджака, то писал невообразимые резюме и отправлял их в монстроподобные совместные предприятия. Билеты, конечно, ничего не выигрывали, а на резюме никто не откликнулся.
Маша боялась спрашивать, чем он расплачивается с хозяевами квартиры, потому что и так знала - все деньги взяты в долг. Наверное, надо было бросать съемное жилье и переезжать хоть в Машину с бабушкой коммуналку, хоть к его родителям.
Но тогда они лишились бы своих беспечно счастливых вечеров, когда под окном перестают звенеть трамваи и перекликаться пьяные, а в комнате никого нет рядом. И есть только они, скрипучий узкий диванчик и монотонно бубнящий неподъемно- тяжелый телевизор «Горизонт». А еще журнальный столик с чашками горячего, пусть иногда и несладкого, чая; деревянная, покрытая светлым лаком этажерка с книжками; бежево- коричневый синтетический ковер на полу и четыре разношенных шлепанца под диваном.
Они прожили вместе четырнадцать месяцев и восемь дней.
А потом Мишка исчез. То есть, вообще. Его не нашли ни друзья, ни родители, ни милиция.
***
Маша не знала, но за день до исчезновения Мишка был на суде. Ну, над тем приятелем. Игорем. Он даже выступил свидетелем. Только вот свидетелем чего? Он толком не понял. Если только предыдущей жизни. До знакомства с Ларисой.