Мишины вещи собирали его родители, уже после нее. Коробки Маше помог перевезти Саша - муж любимой подруги Нади. Он приехал с какими- то ребятами на «Газели», и за одну ходку весь ее скарб оказался в их с бабушкой коммуналке.
- На антресолях твои коробки, - вздохнула бабушка, - за год хоть бы разобрала...
- Вот сейчас и разберу!
Маша бодро подтащила стремянку к антресолям, залезла на верхнюю перекладину и открыла крашеные серой масляной краской (сама ремонт делала!) чуть перекошенные дверцы.
Мама моя! Да тут же пять коробок, и одна тяжелее другой! Где книжку- то искать? Но охота пуще неволи, а женщина - зверь хитрый и выносливый. По очереди, одну за другой, Маша подтаскивала коробки к самому краю антресолей и перочинным ножом перерезала скотч.
Дальше - больше. Поднялась на цыпочки и, приоткрыв (насколько возможно) крышки, начала рыться в содержимом. Первая приятная находка: пакет с туалетной бумагой и открытым тюбиком зубной пасты; вторая - скрученные узлом рваные капроновые колготки; третья - сломанный (еще Мишкой) миксер.
Повезло Маше на четвертой коробке. Та была сверху донизу явно укомплектована книгами - так, это свалились Машины любимые Донцова и Устинова, это третий том из собрания сочинений братьев Стругацких, это не менее любимая Маринина, а вот это... Ну, да - тот самый сборник детективов зарубежных авторов «Стеклянный ключ».
Повизгивая от нетерпения, Маша выцарапала светло- зеленый целлофанированный томик и устроила его на краю антресолей. Хорошо, что бабушка не видела.
Книжка в руках открылась сама, и между страницами Маша увидела чуть пожелтевший листок в клеточку.
Руки у нее дрожали, глаза стали мокрыми, но она прочитала. Прочитала то, что должна была бы прочитать десять месяцев назад.
«Милая моя, Мышка- Машка!
Прости, что не сказал тебе ни слова заранее, но просто уверен: начнешь меня отговаривать и плакать. А зачем?
Ты знаешь, наша фирма разорилась, да и мы с тобой по уши в долгах. Идти на ипподром, чтобы выиграть на скачках, я уже почти решился, но тут подвернулась фишка понадежнее.
Зав. Первым отделением Научно- исследовательского института экспериментальной медицины (кстати, постоянный наш клиент) предложил мне участвовать в уникальном эксперименте.
Ничего опасного для здоровья в этом почти наверняка нет, а платят испытателям - добровольцам у них очень и очень хорошо. Одна беда - институт секретный, и в течение месяца (пока длится опыт) я не смогу тебе звонить, да и ты не сумеешь меня навестить.
Но ты не волнуйся - все будет хорошо!
Ровно через тридцать дней я не только вернусь к тебе, но и расплачусь со всеми долгами и даже, надеюсь, мы откроем свою фирму (я уже придумал, какую, но тебе пока не скажу, пусть секрет останется).
Родителям наври, что я на месяц уехал в командировку в какой- нибудь город (подальше). Звонить, типа, не буду, потому что очень дорого.
Вот и все. Не плачь! Не волнуйся! И не вздумай мне изменять!
Скоро в твою берлогу вернется и все- все проверит
Л. М.
(Лесной Мишутка)»
Голова закружилась внезапно, но так, что Маша еле успела слезть со стремянки и плюхнуться на пол.
Слез больше не было, только ледяная щемящая грусть. Как будто те проклятые месяцы ухнули в черную дыру. И она снова стала маленькой любимой Мышкой- Машкой, которая должна месяц ждать своего любимого Лесного Мишутку. Даже не месяц, а двадцать пять дней.
« Я дождусь! - повторяла себе Маша. - Теперь уже точно дождусь!»
Вот только с этого дня она стала безумно бояться высоты.
Глава 53
Сентябрь 2001 год
Обычно Вадим немного стеснялся своей должности. Что это такое - литературный обработчик? Он мечтал сочинять фантастические романы о далеких и чуждых мирах, о благородных космических рыцарях и верных прекрасных принцессах, о неизбывной тоске по навеки покинутой Земле, о многоликих чудовищах, выращенных в пробирках инженерами- генетиками, о монстрах подземного царства... Да мало ли, о чем еще.
Иногда он даже начинал писать, но через несколько страниц - уставал, а к концу первой главы с беспредельною ясностью понимал, что все это уже было, и было гораздо ярче, красочней и динамичнее, чем у него.
Вадим впадал в тоску. Дня три отсиживался дома, потом забивал на неудавшееся произведение и принимал волевое решение: через полгода начать уже по- настоящему, не отвлекаясь на ипохондрию и прочую чушь. Короче, по- взрослому.