***
Вера откинула со лба рыжую прядку и перевернула последнюю страницу.
Историю болезни она отложила на завтра, а сегодня читала взахлеб жизнеописание этого странного мальчика, который одним взглядом, одной улыбкой, вернул ей что- то, утраченное много лет назад. То есть, не что- то. А вполне определенное состояние души.
Она даже точно и сама не знала, когда перестала чувствовать. Нет, если ныл зуб или тисками стягивал спину радикулит - такую боль она ощущала. Даже слишком. А вот, если муж пытался ее обнять или симпатичный молодой доктор в институте смотрел на нее явно по- мужски заинтересованным взглядом - Вере было наплевать. А еще она давно не могла читать свои любимые книжки. И даже фильмы почти не смотрела. Ей было неинтересно. Ни капельки.
Может, это случилось, после того, как Верин муж Витька Зорин в первый раз не пришел ночевать? На календаре одиноко болтался последний не оторванный листок. Посреди комнаты одуряла запахом свежей хвои так и не наряженная елка. А измученная второй своей неудачной беременностью Вера корчилась на полуторном диванчике, третий год изображавшем супружеское ложе, и переживала начало гипертонического криза.
А, может, когда после третьего аборта, она узнала, что уже никогда не станет матерью?
Или после круглосуточного дежурства в хосписе, когда у нее на руках умирал истерзанный бесконечными операциями шестнадцатилетний мальчик? Он был из детского дома - и никого, кроме Веры, видеть не хотел.
А сегодня Вера вспомнила, что она - женщина. И даже краснеть умеет, как школьница.
История жизни Андрея ничем особенным не отличалась. Ну, родился в городе, тогда еще, Ленинграде. Правда, с возрастом его Верочка слегка промахнулась. Не двадцать пять ему было, а двадцать один. Но это же пустяки!
Жил с мамой и папой. В детский сад не ходил. Потому что болел много.
Закончил обычную школу. Правда, с золотой медалью. Поступил в технический ВУЗ. Влюбился в девочку- одноклассницу. Та его бросила.
Вот уж чего Вера не смогла понять категорически. Разве такого человека можно оставить? Да если тебя - дуру судьба свела с этим парнем - ты же молиться до конца дней должна за то, что так повезло. И каждое утро, увидев на подушке растрепанную голову любимого, вспоминать, как ты счастлива. И...
Да что там!
В общем, все шло ровно и гладко. И Верочка не удивилась бы, если эта спокойная монотонная жизнь, оборвалась бы с началом болезни.
Только вот оборвалась она года на три раньше.
И вместо описания этих последних лет в папке был провал. Будто и не жил человек.
Глава 8
Сентябрь 2001 год
Антон вошел в экспериментальную палату в одиннадцать. Психолог Сергей рисовал на выдранном из блокнота листке грустные рожицы. Литературный обработчик Вадим спешно дожевывал ароматную плюшку. Крошки сыпались у него изо рта, и он прикрывался носовым платком. Художник Владимир тихо подремывал, откинувшись на высокую спинку стула.
- Привет всем! - поздоровался Антон.
- А привет! - улыбнулся Вадим, проглотив последний кусок.
- Здравствуй- здравствуй! - протянул руку Сергей. - Чего опаздываем?
- Пробки! - горестно вздохнул Антон.
- Знаем мы эти пробки, - ухмыльнулся Сергей. - Есть верный способ. Езди на электричке - и никаких заторов!
Антон и Вадим фыркнули в ответ, как два возмущенных кота.
Владимир от громкого звука дернулся, выронил зажатый в руке карандаш и проснулся:
- Чего? Начинаем уже?
- Заканчиваем! - строго ответил Сергей. - Вообще бардак развели! Один спит, второй опаздывает на полчаса, третий жрет чего- то, не переставая!
- Ты все сказал? - с делано строгим видом поинтересовался Антон.
- Пока все, - усмехнулся Сергей. - Ты давай уже включай мониторчик- то. Ты же у нас программист.
Антон пододвинул кресло поближе к пульту управления Программой и нажал кнопку «Пуск». Экран пару раз мигнул и выдал изображение.
Контрольный просмотр программы №1 (начало)
Андрей не помнил, что происходило вчера, позавчера, месяц назад. Ему казалось: было, есть, будет только это - серое, от пола до потолка пропитанное мельчайшей стружкой, помещение мебельной мастерской. Равномерный гул пилы, иногда прерывающийся визгом сточенного диска. Натужное стрекотание сверлильного станка. Оглушающий скрежет стеклообрабатывающего центра. В общем, монотонная какофония механического ада.