– Есть что-либо новое? Что показало вскрытие? – Такарский посмотрел на меня в упор и отпил большой глоток виски.
Я пересказал вице-президенту мой разговор с капитаном и добавил:
– Оба варианта вероятны и практически недоказуемы. Если это спланированное убийство, то любой человек, находившийся достаточно близко к Золину, мог применить электрошокер, нейтрализующий действие кардиостимулятора. Я час назад позвонил моему приятелю из автоинспекции, и он обещал к обеду предоставить информацию о вчерашней аварии на мосту Шмидта. Я просил дать координаты владельца «Запорожца». Это важно. Его надо прощупать и серьезно прокачать на предмет подставы. Если же выяснится, что никакого ДТП вообще не было, – я взглянул на Такарского, – тогда вам придется несколько изменить концепцию работы нашей охранной службы…
– Будем надеяться, что авария все-таки имела место и не входила в заранее расписанный сценарий вчерашнего вечера. – Хозяин кабинета отхлебнул виски, задумался. Его холодные глаза, казалось, смотрели сквозь меня.
Я молчал. Он пожевал губами, потом сложил их в трубочку, покачал головой и сказал:
– А ведь история получается весьма занятная… Тот, кого мы ждали в «Манхэттене», нашелся спустя три часа после того, как мы с Аллой уехали из ресторана. Нашелся и поведал нечто весьма любопытное. Опаздывая, он не стал дожидаться гаишников, оставил на мосту своего телохранителя вместе с «мерседесом», а сам пересел на левака, – «Жигули» не то шестой, не то одиннадцатой модели. По дороге шофер вдруг сворачивает в пустынный переулок: говорит, что у него, мол, лопнуло колесо, надо заменить. Мурманский гость выходит из машины чуток размяться. Что было потом – не помнит. Отключился… А когда пришел в себя, обнаружил, что валяется в каком-то грязном подвале, в одних трусах, с дикой болью в затылке. Ни тебе «дипломата» с деньгами и документами, ни костюма, ни часов – ничего, только трусы! Кое-как он поднимается на ноги, выбирается на пустынную улицу и снова теряет сознание. На его счастье, мимо проезжала «скорая», которая подобрала его и отвезла в больницу, где он до сих пор и пребывает с черепно-мозговой травмой средней степени тяжести. Мурманский гость помнит, что «Жигули» были красные и что водитель – молодой рыжий парень с разбитыми руками, как у каратистов. Что скажешь?
– Странно все это! – Я пожал плечами. – Напрашивается участие в деле третьей, пока неизвестной нам стороны. Можно, конечно, говорить и об отлаженном механизме фальсификации. Все отработано до мелочей, и зацепиться практически не за что. Если допустить, что мурманчане непричастны к убийству Золина, тогда поступок водителя «Жигулей» выглядит более-менее правдоподобным. Тем более что его пассажир наверняка производит впечатление человека солидного, при деньгах и так далее. Нечто похожее происходит в нашем городе каждый божий день. Конечно, чаще бывает наоборот – случайные попутчики нападают на леваков с целью изъятия выручки…
– Так все-таки твое мнение? – настаивал Такарский.
– Я склоняюсь к выводу о подставе… Ведь что получается – «мерседес», принадлежавший серьезным людям, «целуется» с «Запорожцем». И вместо того, чтобы разобраться на месте, без участия ГИБДД, как часто случается в похожих ситуациях, оба водителя соглашаются ждать приезда ментов. На практике, если в ДТП на мосту виноват водитель «мерса», он сует хозяину «запора» штуку-другую, чтобы тот отвязался, и едет дальше. Если же виновен «Запорожец», тогда ему за ремонт «мерседеса» век не расплатиться. Что в подобных ситуациях делают крутые? – Я вскинул брови и встретился взглядом с Такарским. – Бьют бедного водилу по морде, едут по своим делам, потом находят неимущего должника и, как правило, «ставят на счетчик» или заставляют продать квартиру. А тут с одной стороны – все делается по закону, а с другой… Короче, сильный и богатый всегда прав. А в нашем случае – вдруг все наоборот. Странно это!…
Сергей Сергеевич встал, подошел к окну, отдернул зеленую штору. Он стоял, барабанил пальцами по подоконнику и молчал. Потом повернулся и сказал:
– Я разговаривал с главным деятелем из мурманской фирмы… Мне показалось, тот удивлен случившимся не меньше, чем мы с тобой. Он уже дал задание своим ребятам найти рыжего парня и его красные «Жигули».
Такарский стал нервно мерить шагами комнату. Потом плюхнулся в кресло.
– Тебе налить?
– Нет, спасибо…
– А я еще выпью. Виски хорошо прочищают мозги. Словом, как только узнаешь адрес хозяина «Запорожца», немедленно к нему. Вытряхни из него душу… О результатах сразу доложишь мне. В случае новостей от «убойщиков» – то же самое. Хотя… – Он помолчал. – Если смерть Золина – дело рук мурманчан, они всеми способами избавятся от такой серьезной улики. Я имею в виду водителя «Запорожца». Свались он с Аничкова моста в Фонтанку и камнем пойди ко дну – не удивлюсь. Ну хорошо, иди работай.
Я поднялся, направился было к двери, но вспомнил про служебную машину.
– Сергей Сергеевич, вчера мы говорили про служебный джип, поэтому сегодня я оставил свою машину в гараже…
Извини, совсем забыл! – Он достал из кармана пиджака ключи и техпаспорт, протянул мне. – «Фронтера» внизу, во дворе. Чеки за топливо и техобслуживание – лично Лебедевой на стол. Есть вопросы и пожелания?
– Сергей Сергеевич, что думают по поводу случившегося в организации, которая является нашей «крышей»? Им, если я правильно понял, какую контору вы имели в виду, гораздо легче выяснить все по своим четко отлаженным каналам.
Такарский не торопился отвечать. Я даже предположил, что затянувшимся молчанием он намекает: мол, не суй нос, куда не следует. Вице-президент закурил, сделал пару затяжек и сказал с расстановкой:
– Ничего не думают! Им главное, чтобы мы регулярно им платили. У них одна задача – удержать лакомый кусок у себя, отпихивая остальных конкурентов. Тот же самый рэкет, только освященный законом.
– Но если фирма процветает, то, наверное, и отстегивает больше? Разве не так?
Такарский окинул меня взглядом с головы до ног, в котором я прочитал нелестное о себе мнение. Ты, Владимир Николаевич Кирсанов, – наивный простак! Не суйся, куда тебя не просят. Я понял, что разговор окончен, и ушел.