Я отступил на шаг и состроил зверскую гримасу, в душе ругая себя всеми последними словами. Ведь все, что я только что сказал Хромову, чистой воды голый понт. Но теоретически этот парень и впрямь вполне мог быть сообщником грабителей. Однако доказать это на практике будет чрезвычайно сложно. И начинать следовало с психологического давления. Неважно, виновен Хромов или нет. Главное заставить его испугаться так, чтобы у него не осталось ни малейшего сомнения – допрос с пристрастием состоится. И расколоться придется.
Ведь когда преступник начинает осознавать, что он останется не только калекой, но и полным импотентом, все богатства мира начинают им восприниматься, как суета, тлен, прах в сравнении с простыми радостями жизни.
– Сука ты, Кирсанов! – неожиданно процедил сквозь зубы Хромов и сжал кулаки. – Вместо того чтобы помогать, ты кайфуешь оттого, что нашел крайнего лоха, на которого можно навесить всех собак только за то, что этой ночью он, а не кто-то другой вышел по графику на дежурство в салон «Кристалл».
А ты убеди меня, что не виноват, и я с удовлетворением и гордостью за чистоту наших рядов ринусь в бой и стану защищать тебя. Докажи, что менты в форме и «уазик» действительно были. Докажи, что тебе не известен шифр сейфа. А может, все-таки ты впустил сюда своих корешков, а потом разыграл весь этот театр одного актера? Давай колись… Как все было на самом деле? Ну?!
Глава 46.
Майор Стеценко.
Дверь кабинета неожиданно резко распахнулась, и в проеме нарисовался майор Стеценко, с которым я имел честь общаться в торговом зале магазина всего четверть часа назад. От его тогдашнего равнодушия не осталось и следа. Вздрюченный, прямо-таки не в себе, он барабанил пальцами по косяку.
Я вопросительно уставился на него. То же самое сделал и Хромов.
– Есть новости? – обрел наконец я дар речи.
– И еще какие! – рявкнул Стеценко. – Директор вашей ювелирной лавки найдена у себя в квартире с двумя огнестрельными ранениями. В голову и грудь. К счастью, раны не смертельные, но состояние крайне тяжелое. Наш врач оценивает ее шансы как сорок на шестьдесят. Вот такая загогулина, ребятки!
Боковым зрением я заметил – Хромов дернулся и даже открыл рот, будто хотел что-то сказать, но потом опустил голову и сцепил пальцы в замок. Руки у него подрагивали. Волнуется. Понимаю. Окажись я в его положении, вряд ли переживал бы меньше. Хотя руки, точно знаю, не дрожали бы.
А почему, собственно, у него руки дрожат? Ему же радоваться надо!
– Выходит, гости вначале к ней заглянули… – Перехватив цепкий взгляд майора, я посмотрел ему прямо в глаза. – За шифром сейфа, надо думать…
– Возможно… – хмыкнул Стеценко и достал из кармана пиджака пачку «Стрелы».
Я тоже решил закурить.
– Следовательно, – покосился я на Хромова, – версию с маскарадом можно считать отправной. А директриса и наш сотрудник охраны, стало быть, вне подозрений?
– Ну, это уж вряд ли! – покачал Стеценко головой. – Пока я подозреваю даже тебя, друг мой! Потому что слишком много здесь всяких заморочек.
– Например? – поинтересовался я.
– Например, почему это ваша директриса не откинула копыта? – Майор шагнул в кабинет, но дверь оставил открытой. – Когда серьезные люди планируют ограбление, они свидетелей живыми не оставляют. Ведь Меркулова, пусть чисто теоретически, могла сообщить куда следует о готовящемся налете на ювелирный магазин.
– Это с простреленной-то головой? – вскинул я брови.
– Всякое бывает! Ты еще молодой парень, жизни не знаешь, поэтому так говоришь. Некоторые с пулей в сердце умудряются набрать нужный номер телефона… Понял?
Ну, это ты загнул! К тому же им были нужны драгоценности, а не жизнь этой пожилой дамочки. Допускаю, ее действительно хотели убить, но, убедившись в том, что Меркулова оказалась на редкость живучей, решили – раз уж так получилось, не стоит гневить Создателя. Ну и, конечно, налетчики понимали, что лежащей на полу с простреленной головой дамочке весьма затруднительно дозвониться до милиции. Кстати, где ее нашли? На полу, в кресле, в постели?..
– Здесь хитрый нюанс! – Стеценко закашлялся. – Лежала в коридоре, в махровом халате поверх голого тела и в золотых очечках!… Ничего странного в такой сценке не усекаешь, охрана?
– То есть ты хочешь сказать, непохоже, будто у нее что-то долго и упорно выпытывали? Одним словом, позвонили, она открыла, выстрелили ей в голову, в грудь и смотались?
– То-то и оно! – расплылся в ухмылке майор. – Готов руку положить под трамвай, именно так оно и было! На хрена, спрашивается? – Стеценко обернулся к Хромову и добавил: – А для того, чтобы создать видимость, будто дамочка сама сообщила про комбинацию сейфа, когда ее припугнули стволом! А комбинация эта, между прочим, уже была мазурикам хорошо известна.
– И тем самым убедить следствие, что дежурный охранник не был с грабителями в одной связке! – подхватил я и глянул на Антона Хромова.
На нем не было лица, его трясло мелкой дрожью. Взгляд сузившихся глаз полыхал злобой.
– Да-а-а, подставили ребятки своего кореша. Ничего не скажешь! – преднамеренно растягивая слова, произнес майор и понимающе покачал головой. – Планировалось инсценировать видимость пытки, но в последний момент у неопытных в таких серьезных делах подельничков сердечко дрогнуло, и решили они ограничиться выстрелами с порога. А что касается налетчиков, в наш прикид облаченных, скорее всего это чистой воды фантазия. Верно, Антошка?
Хромов не ответил. Он вообще ни на кого не смотрел.
– Ничего, милок! – продолжил Стеценко, стряхивая пепел себе под ноги. – Подержим тебя в «Крестах» до тех пор, пока уважаемая Кира Никитовна раны не залечит и разговаривать не начнет, а тогда-то и видно будет – прав я или нет. А может, друганов-то своих прямо сейчас нам сдашь, а? И про секретный способ, каким сейфовую комбинацию раздобыл, поделишься. Подумай! Обещаю железно, оформим тебе повинную, и срок соответственно получишь поменьше. А там, глядишь, амнистия подоспеет… Раскинь мозгами, пока не поздно.
– Да вы что?! – закричал Хромов, вскинув голову. – Бред какой-то! Ничего я не организовывал и ни с кем в сговор не вступал, понятно?