— Привет! — суше, чем следовало бы, кивнул Турецкий, понимая, что он не в силах оторвать взгляд от нахально выставленных на всеобщее обозрение великолепных коленок И неохотно обернулся к Грязнову: — Извини, Вячеслав Иванович, но мы же договорились не задерживаться по всяким пустякам, не так ли?
Однако Грязнов полностью игнорировал явное недовольство своего друга.
— А ты не торопись, Александр Борисович, ты лучше познакомься. Девушку зовут Таней. А фамилия ее — Грибова. И является она именно тем человеком, который тебе сейчас больше всего нужен. Я неясно говорю?
Таня радостно кивала, раскрывая губы в широкой улыбке, и Турецкий заметил на ее ослепительных зубах следы помады морковного цвета. Видя, что он по-прежнему молчал, а значит, ничего пока не понял, Грязнов продолжил:
— Танечка наша заканчивает заочный юрфак и мечтает стать следователем. Но пока работает вот в этом здании с кривой вывеской. Танечка — помощник управляющего своей фирмы и проживает в собственном кабинете. Что еще? Ах да, Танечка очень любит Москву и обожает смотреть в окно. — Грязнов говорил тоном доброго воспитателя детского сада. — Кстати, и в тот вечер, когда на углу взорвалась машина, Танечка любовалась видом Красной площади и панорамой крыш и узких переулков этого квартала. Правильно я говорю?
Таня в очередной раз радостно кивнула, и Турецкий наконец все понял. «Ай да умница ты, Славка! Вот что значит ас-сыскарь! Да он же буквально за несколько минут сумел зацепить настоящего свидетеля! И пока я тщетно пытался втянуть в разговор твердокаменную охрану, Грязнов сделал нужное дело». С физиономии Турецкого тут же смыло маску неприязненной суровости.
Грибова рассказывала на удивление четко и грамотно, что по нынешним временам, когда в беседе преобладает в лучшем случае «феня», явление не частое. Похоже, что занятия на юридическом пошли ей на пользу.
— Все было примерно так, как вам только что рассказал Вячеслав Иванович. Наши все сотрудники разошлись по домам. Было это, как сейчас помню, во вторник, в шесть тридцать два, когда грохнуло за окном. Я как раз стояла возле окна нашего офиса, вон там, на шестом этаже. Дело в том, что мой шеф все обещает снять мне нормальную квартиру, но вы же знаете сами, какая сегодня дороговизна с жильем. Я сперва сама думала купить себе однокомнатную квартирку где-нибудь поближе к центру, но когда с меня запросили полторы тысячи долларов за один квадратный метр, желание, как вы можете понять, сразу пропало…
Таня вдруг остановилась и, испытующе поглядев на Турецкого, сказала без тени улыбки:
— Вы меня должны извинить, Александр Борисович, но мне хотелось бы, чтобы и вы показали мне свои документы. Вячеслав Иванович уже предъявил мне свое удостоверение сотрудника милиции.
«Ну и Славка! Всучил-таки девке давно просроченную свою ксиву. А ведь, похоже, баба не дура». Саша достал из кармана удостоверение и протянул Татьяне. Та сосредоточенно, шевеля серьезно сдвинутыми бровками, прочла, что перед ней действительно старший следователь Генпрокуратуры, и это ее успокоило окончательно.
— Все так, как и сказал Вячеслав Иванович, — сказала Таня, возвращая Турецкому документ, — спасибо, Александр Борисович. Мне очень приятно вот так, попросту, познакомиться со старшим следователем по особо важным делам…
«Пустячок ведь, а как приятны внимание и тонкая лесть красивой женщины, — подумал Саша. — Нет, Грязнов совсем не дурак, дело делом, а Танечка и в самом деле очень стоящий объект для дальнейшего детального изучения…» И пока в голове Турецкого прокручивались весьма фривольные варианты этого изучения, он едва не пропустил того, ради чего они со Славкой, собственно, и приехали сюда, на Ильинку.
— Смотрю я в окно: от нас виден краешек ГУМа, Красная площадь за ним, ну и так далее. И вдруг замечаю большую не то черную, не то темно-синюю машину, явно заграничную, которая почему-то очень медленно едет. Обычно в этот аппендикс машины не заезжают. Сюда ведь особый пропуск нужен — для въезда и выезда. А затем машина прижалась к тротуару, однако из нее никто не вышел.
— Вы в этом твердо уверены? — уточнил Турецкий, пряча свой слишком настырный взгляд.
— Абсолютно. На зрение я вообще не жалуюсь… Ну вот, а минуты через две и произошел этот кошмарный взрыв… Что еще? Ах да, мне показалось почему-то, что сидящие в машине кого-то ждали.
— Почему вы так решили? — Турецкий снова попытался сосредоточиться на деле.
— Потому что водитель приоткрыл окно и закурил. Из окна машины тянулась достаточно заметная струйка дыма. Если вы спросите, не разглядела ли я тех, кто сидел в машине, отвечу отрицательно. Стекла у этой машины были затемненные, да и вечер к тому же. Что-нибудь различить было попросту невозможно… А потом как будто огромный бенгальский огонь разлетелся во все стороны, а следом раздался страшный… нет, не грохот, а скорее — треск. Я машинально отпрянула от окна, и в этот миг раздался взрыв. Все покрылось оранжевым пламенем и черным дымом. Я очень растерялась… Я просто не знала, что делать, потому что на всей улице не было ни души. Тогда я схватила телефонную трубку и стала звонить в милицию. Но в это время увидела, что к месту взрыва, где все так страшно горело, бегут люди в форме… А вот пожарная машина долго не ехала…