Повторял про себя практически те же мысли, что обуревали мгновением назад лейтенанта, хотя разница от простого наблюдателя до офицера – ого-го! Может, еще до чего бы домечтался, но послышались шаги, и, как только что делал капитан, Семка пригнулся, прячась от посторонних. По насыпи шли Стеша и та красивая девчонка, что лежала на дрезине и про которую он говорил фотографу. Значит, выздоровела.
Стеша и вела с ней разговор об этом же:
– Что-то врачиха не пришла к тебе сегодня.
– И слава богу, – отмахнулась девчонка. – Я посмотрела таблетки, что она оставила мне, – это мел. Обыкновенный мел. Мамка в аптеке учила разбираться в лекарствах.
– Как это? – не поняла, остановившись, Стеша. – Как мел?
– Откуда я знаю, как и почему. Вреда от него, конечно, никакого, но и пользы ноль на палочке.
– Надо сказать Наталье!
– Много чести, – не согласилась делиться тайной разоблачительница.
– Опять двадцать пять! Какая же кошка пробежала между вами?
– Серо-буро-малиновая.
– Хороший цвет. Ни одной искринки от радуги. Сядь, передохни, а то рановато подхватилась-то.
Почти насильно усадила на крайний, сиротливый без сцепки с другими собратьями металлический обрубок рельса. Насчет своего здоровья Зоря попыталась отмахнуться:
– Все у меня нормально. Шума больше. Главное, кирку, что оставила на участке, подобрать. Сама знаешь, как ругают за утерю инструмента.
У Семки не ко времени засвербило в носу, нестерпимо захотелось чихнуть, и он усиленно принялся нажимать на переносицу, болью перебивая желание.
– А что за парень, который чуть не сел на меня в дрезине? – вдруг заговорила о нем девчонка, и Семка перестал дышать. – Так уставился потом…
– А у них, у мужиков, такая очередность: сначала глаза распахиваются, потом руки, – со знанием дела поделилась секретами взрослой жизни Стеша. – А вот чтобы хотя бы потом, когда-нибудь, душа и сердце – это не у всех и не всегда получается.
Сдержаться от чиха у Семки не получилось – слишком вслушивался в ответ и запоздал с переносицей. Девчата от неожиданности буквально подпрыгнули, Стеша без промедления тут же бросилась к кустам. Успела схватить Семку за шиворот прежде, чем тот попробовал дать стрекача.
– Я тут… случайно, – забился он перепелкой в сильных руках ловчего. – Меня фотографировали…
– В куста-а-ах? – подивилась Стеша.
– Не, в кусты я потом… В смысле мне нужно было только присесть… В смысле спрятаться. Я ничего там не делал!
Говорил Стеше, а глаз не сводил с Зори, которая накручивала локон на пальчик, глядя в противоположную сторону: ее эта встреча совершенно не касалась и не волновала. Юношеская симпатия рождалась, вышивалась на глазах, но настолько белыми нитками, что Стеша не только отпустила парня, а и легонько подтолкнула, ободряя, в сторону Зори.
– Ладно, пойду я схожу за твоей киркой, а вы тут меня подождите. И без ручных глупостей, – по привычке показала возможные действия на себе.
Уже и шаги ее стихли, и уже могли послышаться чьи-то другие, а Семка все никак не мог сдвинуться с места и подобрать первые слова. Зоря вздохнула, похлопала по рельсу рядом с собой, взяв инициативу на себя:
– Садись. Привет. Тебя как зовут?
– Семка…
– А чего так смотришь?
– К…красивая, – бросился в омут с головой парень. Все! Смерть! Сейчас получит по полной…
Не знал, не наработал жизненного опыта, когда даже на неправду, если она красивая, женщины ни при каких обстоятельствах не обидятся. И что для них восхищения много не бывает. Пословица «Хлеб маслом не испортишь» – это про них…
Только девушка делано взмахнула руками:
– Ну вот, сразу обманывать..
– Почему? – поник ухажер.
– Я не просто красивая, а очень красивая… – засмеялась Зоря своему озорству. – Да садись ты, – пригласила повторно.
Подчинять парней, делая из них слепых послушных котят, доставляло удовольствие, но что с этим бесплатным добром делать дальше, не ведала. Выручила война – на нее можно было переводить любой разговор:
– Немцев скоро погонят, как думаешь?
– Скоро! – отдал голову на отсечение Семка. Кивнул на уходящие вдаль рельсы, принялся убеждать: – Глянь на нашу дорогу. Она словно к Победе ведет. Так что дорога у нас железная, а люди золотые!
Зоря даже отстранилась, чтобы получше рассмотреть притворявшегося немтырем соседа:
– А вот сейчас точно красиво сказал!
Семка пожал плечами, даже попробовал выразить недоумение:
– Да нет, обычно. Мне б только самому успеть на фронт, чуть больше года до призыва.