Передав Герцогу свои умозаключения, Мигель переместился из Управления в Антарктиду, где работала бригада УАСС, вытягивающая кластер монополей из-подо льда, но пробыл там недолго. Следственная команда «контр-2» сообщила ему необходимые данные, и де Сильва отправился готовить встречу Панкратова с Великим магом Шан-Эшталланом Первым.
Ставр не был на Тартаре всего три недели, с тех пор, как перешел в службу безопасности. До этого он имел статус ученого-индивидуала и мог работать по выбранной теме самостоятельно или в коллективах исследователей, если были места. На Тартаре до этого он работал в группе Вивекананды, изучавшей «свалки мертвых любопытников», то есть «обломки» Городов, жизнь внутри которых — имеется в виду разумная — по каким-то причинам отсутствовала. Никто никогда не видел «голого» тартарианина, без «шубы» своего странного «пространства», они всегда появлялись в виде громадных, черных, каменных с виду глыб. Но если роиды-чужане умещались даже в двух-трехметровых обломках, передвигаясь в них действительно, как в скафандрах, то тартариане занимали объемы побольше — в двести — триста метров, где обитали целыми «семьями» и «племенами». Стоило в Городе отколоться куску поменьше, и оказавшиеся внутри его тартариане погибали. Тогда их «хоронили» паутины, устраивая необычные прощальные хороводы, сбрасывая в «мусорные свалки» — они же «кладбища» — возле Городов. Вот этими «кладбищами», так сказать, «пустыми мини-вселенными», и занималась группа Вивекананды, используя в качестве базы одну из автономных оболочек типа «крепость».
Появившись на погранзаставе «Гридь», играющей роль координирующего центра в системе Тартара, Ставр первым делом посетил своих старых приятелей. После их «второго знакомства» Видана вела себя менее строптиво и пожелала сопровождать Панкратова в походах по Тартару и его окрестностям.
Прами Вивекананда, молодой интраморф-индиец, ненамного старше Ставра, оживился, узнав, кто потревожил его обитель, а познакомившись с Виданой, которая произвела впечатление на всю группу, завел с ней пси-разговор на свою излюбленную тему — о тартарианах, естественно. Ставра это вполне устраивало, и он сделал вылазку к одному из «кладбищ» в сопровождении витса и члена группы по имени Анна Ковальчук. Девушка давно симпатизировала Панкратову, поэтому согласилась сопровождать его и дальше — к району на дне впадины След Ботинка, где был обнаружен нагуаль.
В кабине аэра было достаточно места для целой обоймы специалистов, поэтому Ставр и Анна расположились с комфортом, из предосторожности не выключая сторожевые системы скафандров, представлявших собой, по сути, пояса со встроенными генераторами силовых полей. Откалиброванные особым способом поля заменяли ткань, пленочные покрытия, защитные устройства и экзоскелетные приспособления, характерные для прежних защитных комплексов, превращавших людей в экзотических горбатых существ. Современные скафандры были невидимыми, и казалось, что Ставр с девушкой одеты только в уник-костюмы.
Поглядывая то на разрумянившееся лицо Анны, то на разворачивающийся под галеоном мрачный пейзаж, Ставр поймал себя на том, что волнуется, и усмехнулся в душе: возвращение всегда приносит эмоциональные встряски, особенно если возвращаешься к старым приятелям в новом амплуа. О котором они и не догадываются. Правда, с одним из членов группы, Степой Погорилым, они даже стали друзьями. Молодой ученый тоже ушел с Тартара и начал работать в лаборатории фридманолога Себастиана.
Аэр достиг впадины След Ботинка за четверть часа, а в десяти километрах от нагуаля его остановила высветившаяся в воздухе надпись: «Опасная зона! Работают спасатели. Вход по сертификатам».
Сертификат у Ставра был, но с предъявлением своих полномочий он решил повременить. Подняв машину повыше, он принялся созерцать открывшийся ландшафт, одним ухом прислушиваясь к щебету Анны.
Окно оптической прозрачности атмосферы Тартара лежало несколько в иных диапазонах, чем атмосфера Земли, поэтому человеку без спецаппаратуры казалось, что на поверхности планеты всегда сумрачно из-за сероватого тумана или дымки. Но видеосистемы аэра настроены были таким образом, что все было видно, как в яркий солнечный день на Земле.
Впадина След Ботинка, как и ее соседка Второй След, действительно напоминала отпечаток гигантской ноги, обутой в ботинок с рифленой подошвой. Каким образом появилось на Тартаре это чудо природы, ученые объяснить не сумели до сих пор. Именно по этим впадинам размерами в два десятка километров колесили когда-то первопроходцы планеты Сташевский и Грехов.
Нагуаль расположился точно посередине «отпечатка каблука» — невидимое «Ничто» диаметром в полкилометра — и был окружен со всех сторон несколькими слоями паутин, так что казалось, будто здесь опустился воздушный шар, опутанный сетью из веревок, которые удерживали его у почвы. Но Ставр знал, что паутины давно и безуспешно пытаются выбросить это «Ничто» за пределы Тартара, потому что нагуаль каким-то образом влиял на закапсулированное гравитационным полем пространство тартариан, дестабилизировал его, и оно начинало трескаться на отдельные куски, распадаться, исчезать. Результат распада был налицо: почва вокруг нагуаля была взломана по всей площади «каблука» и усеяна черными пластами и глыбами «мертвой материи», то есть свернутыми в «каменные обломки» пустыми пространствами, в которых когда-то жили тартариане.
Кроме паутин и любопытников — сигаровидных «обломков» тартарианской породы, в которых, как предполагалось, жили и работали тартариане-исследователи, изучавшие чужую вселенную, а может быть, и представители тревожных служб наподобие УАСС и безопасности, Ставр заметил и земные аппараты: два когга, черепаховидный неф и с десяток «големов». На них паутины не реагировали, как бы понимая, что вреда те не принесут. Но был еще один интересный объект, на котором Панкратов задержал внимание.
— Лемоид,— сказала Анна, проследив за его взглядом.— Сегодня один, но бывает и два, и три. На призывы и предложения контакта — ноль эмоций. Ксенопсихологи предполагают, что это представители негуманов, планету которых мы еще не открыли. Но есть и другая точка зрения: лемоиды — аппараты тартарианской службы контрразведки, а возможно, даже сами тартариане, сумевшие пробиться из-под скорлупы своих пространственных «тюрем» в наш мир.
Ставр промолчал, точно зная, что это не так. Лемоиды были замечены и у Чужой, и возле Копа де Плата, и в Солнечной системе возле нагуаля, прострелившего лайнер «Баальбек». Что касается тартариан, то существовала гипотеза В л ада Корнева, по которой они были не существами из плоти и крови, а математическими формулами или даже математическими процессами, протекавшими в многомерно-многолинейном континууме Тартара.
Больше всего лемоид напоминал полупрозрачную голубоватую медузу с диаметром купола в сто метров. Двигался он странно: таял, испарялся, исчезал в одном месте, чтобы спустя минуту возникнуть в другом, за километр-два от прежней точки зависания. Изредка он походил на «серого призрака», и Ставр понял некоторых наблюдателей, предположивших, что это вернувшиеся Сеятели или, по крайней мере, их «автоматы». Но проверить предположение не удалось пока никому, лемоиды не реагировали на сигналы и программы контакта, как и на попытки физического сближения с ними земных аппаратов. Полевой фон вокруг них не изменялся, будто они представляли собой голографические фантомы, а не материальные тела, свободно проходя сквозь все экраны и машины пространства. Они были — и их не было. Именно это обстоятельство роднило лемоидов с нагуалями, и Ставр был уверен, что это объекты одного класса и зависимы друг от друга. Надо было эту зависимость определить.