МУЖСКИЕ ИГРЫ
- Надо запретить туристические рейды по Системе, - сказал командор погранслужбы Людвиг Баркович. - Пока мы полностью не очистим ее от К-следов.
- Вы считаете, что "Баальбек" напоролся на след Конструктора? - осведомился его собеседник, молодой, высокий, с роскошной рыжей шевелюрой без всяких модных украсов.
- А вы так не считаете? - покосился на него Баркович.
Они стояли в центре зала визуального контроля спейсера "Зурбаган", принадлежащего погранслужбе Солнечной системы. Спейсер висел в пустоте между орбитами Урана и Нептуна, в том месте, где лайнер "Баальбек" наткнулся на невидимое препятствие, пробившее его навылет по всей длине.
- Я привык опираться на точные данные, - произнес рыжеволосый. Это был комиссар-прима безопасности Пауль Герцог.
* Бедствие - пробный камень доблести (лат.).
Оба были интраморфами, но Баркович не входил в число друзей Герцога. Командор погранслужбы слыл личностью сильной, но странной, никто из интраморфов ни разу не общался с ним с помощью слоган-речи, которая предполагает открытость мысленного поля. Мозг Барковича всегда находился за блоком, "застегнутый на все пуговицы". Также никому не был известен эгрегор, к которому присоединился Баркович.
Рядом со спейсером висел светящийся "бублик" исследователей и экспертов СЭКОНа, чуть поодаль маневрировал драккар спасателей, еще с десяток зелено-голубых огней обозначали индивидуальные коконы специалистов-безопасников и ученых, занятых изучением нагуаля. Сам нагуаль, естественно, виден не был, но его окружили десятиметровой сферой силового поля, отражавшей свет, и казалось, что рядом висит дымчато-радужный шар миниатюрной планеты. Ультраоптика зала позволяла зрителям видеть все объекты космоса в объеме и с любым разрешением, поэтому возникали любопытные эффекты: казалось, до Солнца, видимого золотым апельсином, до Нептуна, видимого в форме лимона, как и до близких предметов, можно дотянуться рукой прямо из зала. Система связи "спрута" то и дело доносила переговоры служб за бортом "Зурбагана", отсеивая их каждому соответственно служебной компетенции, но волну тревожного канала слушали оба. И когда связь принесла вопль: "Какого дьявола ты сюда приперся, супер?! Обойдусь без твоей помощи, вали в свой сектор!" - собеседники переглянулись.
- Шаридан нервничает, - обронил Баркович, не оправдывая пограничника, но и не осуждая. - Не надо было включать в общую команду интраморфов. Уже возникали конфликты...
- Конфликты возникают потому, что это кому-то выгодно, сказал Герцог, сдержанно улыбаясь. - И вы это прекрасно знаете, Людвиг. Но я своих индиверов отзову, им здесь пока нечего делать. Что вы думаете о природе нагуаля?
- Судя по характеристикам, это сгусток частиц с отрицательной энергией...
- Нет, я имел в виду не физическую природу. Появление и рост нагуалей напоминает процесс прорыва в наш метагалактический домен Конструктора.
- Я не думаю, что Конструктор вновь возвращается к нам столь экзотическим способом. Ему здесь тоже делать нечего, как и вашим индиверам.
Комиссар-прима снова улыбнулся, он казался беззаботным и был очень терпелив.
- Тогда, может быть, к нам стучится кто-то еще? Так сказать, близкий родственник Конструктора?
Баркович промолчал, мысленно отвечая какому-то своему корреспонденту. Потом перевел разговор на другую тему:
- Я вышел в Совет безопасности с предложением объявить аврал по Системе. Надо в конце концов вычистить ее до блеска, чтобы не натыкаться босыми ногами на осколки стекла или, что хуже, на мины и бомбы замедленного действия. Даже если это не есть следы Конструктора. Мы сами накопили немало опасного мусора в самых неожиданных местах Системы.
Герцог помолчал, так же как и собеседник, общаясь в пси-диапазоне сразу с двумя-тремя абонентами.
- Наверное, я поддержу вас. Но хочу предупредить: наша деятельность в этом направлении может натолкнуться на противодействие... скажем, неких неизвестных сил, поэтому необходим самый жесткий императив подстраховки. Вплоть до варианта "Кольчуга"
Баркович хмыкнул.
- У вас все, комиссар? Как-нибудь разберемся. У меня много дел, до встречи.
Не оглядываясь, командор погранслужбы покинул зал спейсера. Герцог остался один, если не считать двух старменов, тихо переговаривающихся в другом углу зала. Комиссар мысленно позвал одного из них:
"Николай, объяви "Аргус" по треку. Не покидает ощущение, что нас всех "пасут".
"Объявил, - отозвался стармен, он же кобра системы "ланспасад". - Могу включить эшелон".
"Включай, не помешает, я на Землю".
Через несколько минут комиссар вышел из метро управления, чтобы столкнуться с Баренцем.
"Что случилось? У вас вид кролика, загипнотизированного удавом".
"Меня вызвал к себе Хасан Алсаддан".
Двое интраморфов смотрели друг на друга, прекрасно понимая, что означает этот вызов.
"Проигнорировать вызов нельзя?"
"Это покажется странным".
"Подстрахуйтесь эшелоном, могу дать свой".
"Я все время буду в поле Сил. Но не думаю, что Алсаддан перейдет к активным действиям. Он еще не знает того, что знаем мы".
"Но слухи о методах лептонной разведки могут оказаться правдивыми. Он не сможет вас прочитать, прозондировать?"
"Я ношу пси-фильтр и "защитника". Но все же я уверен, что Алсаддан не решится на прощупывание".
Баренц вскинул кулак к плечу и вошел в зал метро. Герцог мысленно пожелал ему удачи.
Резиденция Совета безопасности располагалась в Берне, на площади Трех Великих Художников.
Баренц не поддался искушению пройтись по плитам старой площади, разглядывая скульптурные и архитектурные шедевры, созданные две сотни лет назад Гуднессеном, Русаковым и фон Мольтке. Мысли воеводы синклита старейшин были заняты другим. К тому же он чувствовал слежку, несмотря на то, что велась она способами, ему неведомыми, столь изощренно, что подсознание "хватало" лишь слабый "шум" чужого пси-присутствия и внимания. Вероятно, вели Баренца на уровне эгрегора, а не индивидуально. Это убеждало в разумности тех неординарных методов секретности, которые разработал Железовский.
Президент Совета безопасности мира Хасан Алсаддан, смуглолицый, седоголовый, с лицом таким неподвижным и гладким, что, казалось, оно выточено из цельного куска эбенового дерева, ждал Баренца в своем служебном модуле на сорок пятом этаже здания-кристалла. Баренца трижды проверили на входе на предмет ношения оружия, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы охрана и аппаратура не обнаружили в волосах спецустройства типа "защитник" и встроенный в уник пси-фильтр. Но еще в зале метро совета он ощутил пси-давление эгрегора, к которому принадлежал Алсаддан. Казалось, над головой собралась грозовая туча, искрящаяся множеством мелких молний, готовая разрядить в любого человека под ней свою исполинскую мощь.