В Красной Армии МОЦР планировала заняться «…упрочнением монархических и националистических идей в Красной Армии, завоеванием кадровым офицерством командных постов, борьбой с единоначалием в Красной Армии… упразднением комиссарского состава…, созданием организационных ячеек в частях, насаждением наших людей во все арсеналы и склады боевых припасов и снаряжения».
За такую «важную» для иностранных разведок работу члены МОЦР награждались и поощрялись. Восемь «трестовцев» (три сотрудника КРО ОГПУ и пять агентов) получили часы от эстонского военного атташе в Москве, а Якушев и Потапов — пистолеты-браунинги с золотыми монограммами от польской военной разведки.
Одним из результатов операции «Трест» явился арест хорошо известного чекистам (по «заговору послов» 1918 г.) отставного сотрудника английской разведки «Сикрет интеллидженс сервис» (СИС) Сиднея Рейли. Этому предшествовало переданное Рейли через агента английской разведки в Финляндии белоэмигранта Н.Н. Бунакова (брат его, оставшийся в России, был секретным сотрудником ОГПУ, «по каналам "Треста"» братья встречались в Хельсинки) письмо Якушеву, с различными советами по борьбе с большевиками. Встретившись в Хельсинки с Рейли, Якушев и Мария Захарченко убедили его приехать в Москву. Здесь он, после встреч с руководителями «Треста», в том числе Потаповым и помощниками начальника КРО Стырне и Пузицким, и был арестован 27 сентября 1925 года. На Лубянке его допрашивали Артузов, Стырне, начальник отделения КРО В.А.Уколов (впоследствии сотрудник советского генерального консульства в Пекине, убит китайскими реакционерами вместе с другими советскими дипломатами в декабре 1927 г.), в некоторых допросах участвовали также зампред ОГПУ ГГ. Ягода и начальник ИНО ОГПУ М.А. Трилиссер. Смертный приговор, вынесенный Верховным трибуналом еще в 1918 г., привели в исполнение 3 ноября 1925 года. Тело Рейли также секретно было захоронено во Внутреннем дворе ОГПУ.
Для обеспокоенных исчезновением Рейли лиц была выдумана легенда о несчастном случае на финской границе. Легенда подтверждалась статьей из петроградской «Красной газеты» и «комментариями очевидцев». Следственная комиссия «Треста», в которую вошел кутеповский представитель Радкевич, подтвердила факт гибели Рейли.
Сотрудникам советской разведки приходилось подкреплять пошатнувшуюся веру в существование МОЦР. ОГПУ организовало беспрепятственную поездку в СССР в декабре 1925 г. бывшему депутату Государственной думы, публицисту Василию Витальевичу Шульгину, убежденному монархисту, в прошлом крупному помещику, авторитетному в кругах белой эмиграции. Посетив под именем И.К. Шварца ряд городов, в том числе Киев, Москву и Ленинград (вместе с секретным сотрудником КРО — бывшим товарищем прокурора Киевского суда С.В. Дорожинским), Шульгин издал в 1926 г. книгу «Три столицы» об изменившейся в стране обстановке. Идея написания произведения принадлежала «членам МОЦР» (а им была подсказана В.Р. Менжинским). Перед публикацией книгу прочли чекисты.
Через «Трест» ОГПУ контролировало одно из течений белой эмиграции — евразийство. В «Тресте» руководителем евразийцев был секретный сотрудник КРО ОГПУ Александр Алексеевич Ланговой, сотрудник Разведупра Штаба Красной Армии и родной брат сотрудницы Наркоминдела Наталии Рославец (во время гражданской войны члена коллегии Московской и Всеукраинской ЧК, жены известного советского дипломата A.M. Устинова). Он неоднократно выезжал в Польшу и Германию на встречи с эмигрантами-евразийцами вместе со Стырне (действовавшим под псевдонимом «Козлов»). В 1926 г. «Трест» устроил «нелегальный» приезд в Москву лидера зарубежных евразийцев Юрия Арапова, которому была продемонстрирована «деятельность» МОЦР.
В 1927 г. сотрудники ОГПУ постарались предотвратить готовящиеся зарубежными монархическими организациями массовые отравления делегатов съезда Советов (Захарченко обсуждала с бывшим военным министром Временного правительства А.И. Гучковым план закупки в Германии отравляющих веществ) и захват Кремля отрядом из 200 офицеров-кутеповцев.
Сомнения Захарченко-Шульц в надежности Якушева и двойная игра (выявившаяся впоследствии) агента ОГПУ Опперпута создавали напряженную обстановку. В марте 1927 г. ОГПУ направило на переговоры с генералом Кутеповым Потапова и «военно-морского представителя МОЦР» Зиновьева, сотрудника Разведывательного управления Штаба Красной Армии. Предложение Кутепова о посылке в СССР группы террористов (20–30 человек) отклонить оказалось невозможно.
Ускоренному завершению операции «Трест» способствовало предательство и бегство в апреле 1927 г. в Финляндию Опперпута, сопровождавшего Захарченко-Шулыц во время переправы через «окно» на границе. Опперпут и Захарченко сообщили финской и английской разведкам о созданной ОГПУ «Монархической организации Центральной России». В рижской газете «Сегодня» появилась статья Опперпута о «Тресте». После этого некоторые иностранные газеты опубликовали инспирированные ОГПУ сведения о работе Опперпута (уже после побега) на советскую разведку, что способствовало компрометации и подрыву доверия к нему. Также были предприняты меры, чтобы вызвать подозрения относительно Захарченко-Шульц. Стремясь реабилитировать себя, Опперпут и Захарченко решили нелегально пробраться на советскую территорию для организации терактов.
Э.О. Опперпут (Александр Упениньш), бывший штабс-капитан царской армии, служил в Красной Армии и к 1920 г. был помощником начальника штаба войск внутренней службы Западного фронта. Тогда же он вступил в савинковскую организацию «Народный союз защиты Родины и свободы» и познакомился с самим Савинковым. Уже будучи начальником Минского укрепрайона, Опперпут был арестован ЧК, и, находясь в тюрьме на Лубянке, начал сотрудничать с чекистами. Выдав личный состав организации, он написал разоблачающую Савинкова брошюру. После освобождения в 1922 г. жил в Москве, занимался коммерцией, и, став секретным сотрудником ГПУ под фамилией Стауниц, сообщал иностранным посольствам подготовленную чекистами дезинформацию. Опасаясь за свое будущее и не доверяя чекистам, Опперпут начал двойную игру. Этому способствовал слабый контроль и чрезмерное доверие к нему со стороны чекистов. В последнее время некоторые исследователи ставят под сомнение официальную версию измены Опперпута, но, думается, стоит вспомнить принцип Оккама и не «умножать сущности». Старейший чекист Борис Игнатьевич Гудзь, работавший в 1927 г. в КРО, летом того же года сидел в засаде на квартире Стырне на Кропоткинской улице — на случай появления Оперпута, знавшего адрес помощника Артузова.
В мае, июне и августе 1927 г. зарубежные монархисты проводников разведки Финляндии перебросили несколько агентов на территорию СССР, с задачей совершить ряд диверсий и террористических актов в отношении советских государственных деятелей. Опперпут, Захарченко и еще один «ровсовец» Вознесенский (он же Петерс) в ночь на 3 июня 1927 г. пытались взорвать общежитие сотрудников ОГПУ на Малой Лубянке (взрывной снаряд английского производства и зажигательные бомбы были обезврежены после взрыва первой меленитовой шашки).
7 июня 1927 г. в Ленинграде в Центральном партийном клубе (набережная реки Мойки, д. 59) во время заседания семинара по историческому материализму философской секции научно-исследовательского института трое террористов (В.А. Ларионов, С.В. Соловьев, Д.С. Мономахов) бросили две бомбы, одна из которых взорвалась и ранила около 30 участников заседания, и смертельно ранили пытавшегося их задержать научного работника И.С. Ямпольского. Террористам удалось уйти в Финляндию.
В перестрелке с сотрудниками ОГПУ некоторые из контрреволюционеров были убиты (Опперпут, Захарченко и Вознесенский в июне 1927 г. в Смоленской губернии; А.А. Шарин и С.В. Соловьев на финской границе в августе того же года). Остальных террористов (А.А. Сольского, А.Б. Болмасова, Н.П. Строева, В.А. Самойлова и фон Адеркаса) Верховный суд СССР в сентябре 1927 г. приговорил к высшей мере наказания.