- О, боги, и этими кусочками ткани женщины прикрывают свое нагое лоно? Все же видно. Какой стыд! И какая ту защита от холода, неужели они не мерзнуть в скверную погоду... Хотя... - Клеопатра на миг задумалась. - Для соблазнения мужчин, разврата и бесстыдных танцев в угоду пирующим такие кусочки ткани пойдут. Пожалуй, я сошью одни такие. Как только Цезарь охладеет ко мне, я предстану пред ним в этих, как его... "трусиках". И полагаю, что страсть ко мне снова возгорится в его душе.
И тут в их увлеченную беседу вмешался подошедший Цезарь.
- О, я вижу, моя царица и мой контуберналис нашли общую тему для разговоров. Поведай Иван, чем же ты таким интересным захватил внимание несравненной Клеопатры, звезды Востока? Она просто расцвела как душистая роза Александрии.
Царица пояснила:
- Иван Сальватор рассказывает мне о женщинах будущего, их одежде, украшениях, косметике.
- Весьма любопытно.
- И скоро мой Цезарь я предстану перед тобой в новой одежде - платье, ты будешь изумлен моему виду, я стану еще краше. Весь Рим будет мне завидовать. И в том числе твои обожаемые Сервилия и Кальпурния. Они просто умрут от зависти к моему наряду из будущего.
Цезарь внутренне улыбнулся: Клеопатра по-прежнему сильно ревнует его к Цепионе и Пизонис.
- Оставим в покое этих уважаемых матрон, моя Клеопатра. Ты для меня самая лучшая и самая красивая. И самая любимая, клянусь Венерой.
- Я и на самом деле самая лучшая и самая красивая во всем Риме, не говоря о прочих государствах, да не даст мне солгать верховный бог Амон! Я покорила самого Юлия Цезаря, властителя Рима и римских народов. Я родила ему наследника. Что не сделали ни твоя Сервилия, ни твоя Кальпурния и много других женщин, что любили тебя. Ибо я действительно, самая лучшая во всем мире! Я - Клеопатра и этим все сказано! - царица резко встала и приняла гордую позу. - Что ты на это скажешь, Цезарь? Ужели я не права?
Иван невольно восхитился поведением и словами Клеопатры. Вот это характер! Да, это настоящая женщина и настоящая царица. В нее трудно не влюбиться и не зауважать. Она точно знает себе цену!
Цезарь, пораженный эффектной и достойной речью Клеопатры, зааплодировал ей.
- Ты - восхитительна, моя царица. И несравненна! Как я тебя обожаю! Не зря я воевал за тебя с твоим вероломным братом Птолемеем, зажатый превосходящими по численности войсками в Александрийском дворце. И слава могущественному и непобедимому Юпитеру, я рисковал жизнью не напрасно. Ведь в награду мне достался такой упоительный и очаровательный цветок! Цветок Востока. Лотос! Аве, Клеопатра! И слава Венере за такой подарок судьбы.
Царица оттаяла. Улыбка победителя коснулась ее небесных уст.
- Я не сомневалась в твоей любви ко мне, мой славный Цезарь...
Клеопатра повернулась к Родину.
- Иван Сальватор, приходи ко мне на днях, я созову всех лучших моих швей и портных, и ты расскажешь им, как шить "платье". И вот эти... как его..."трусики". А я угощу тебя блюдами, которые ты еще и ел никогда. Это египетские кушанья. И только я знаю, как их готовить. Я их придумала и дала свои названия.
- Хорошо, моя царица. Непременно, приду.
- Я направлюсь к нашему сыну, Цезарь. Проверю, здоров ли он? Накормлен ли он?.. Ты не останешься у нас на ужин, славный Сальватор?..
- Нет, уважаемая царица, я скоро пойду домой.
- Тогда, как там по-римски... Vale (прощай), Иван!
- Vale, Клеопатра!
"Звезда Египта" ушла, но шлейф упоительного и неизъяснимого аромата остался от нее.
- Что скажешь, славный Иван, она воистину богиня. И я люблю ее.
- Она действительно несравненная женщина, мой Цезарь. А Сервилию и Кальпурнию ты так же любишь, как и Клеопатру?
- Люблю, но каждую по-своему.
- Мой Цезарь, а когда мы идем на пир к сенатору Корнелию Долабелле?
- Желаешь увидеть Домицию? - улыбнулся диктатор.
- Желаю, мой Цезарь, - потупился Иван. - И это уже моя царица, царица Рима. И я ее люблю. Очень...
Веселая улыбка по-прежнему не сходила с лица диктатора.
- Следует немного потерпеть, мой доблестный герой, уже послезавтра мы отправляемся в гости к сенатору. И ты встретишь свою царицу Рима - Домицию. Это я тебе обещаю, Цезарь!
От этих слов Родин сразу приободрился и повеселел.
Ура! Скоро он увидеть свою самую заветную мечту - Домицию!
***
Вечером Иван имел доверительную беседу со своим начальником охраны.
- Мамерк, знаешь ли ты, какую девушку я люблю? - начал Иван - Самую красивую в мире.
- И это замечательно! - охотно отозвался начальник охраны. - Опасаюсь, мой Сальватор, навлечь на себя твой гнев, но вот что я тебе скажу. Мне кажется, что самую красивую женщину в мире люблю я, Мамерк.
- Выходит, мы любим двух самых красивых женщин на свете. Их оказывается всего двое. И кто она? - поинтересовался Родин.
- Римлянка, - ответил Мамерк, и лицо его озарилось любовным светом.
- Римлянка?
- О, да! Причем знатная матрона. И красивая.
- А как звать ее?
- Юлия.
- Хорошее имя.
- Божественное имя.
- Она живет здесь в Риме?
- Я не ведаю сего. Пути наши разошлись пять лет назад, в Греции. После как-нибудь я расскажу тебе о ней.
- Хорошо, будет желание, расскажешь о своей красавице Юлии. А хочешь взглянуть на мою любовь, мой славный Мамерк? Я имею ей портрет.
- Несомненно, мой господин, покажи, кто она, эта неземная и очаровательная девушка?
Родин привел македонянина в свою спальню и указал на фреску, где была изображена Домиция. Мамерк поразился ее видом.
- Да, она восхитительна и совершенна, словно богиня красоты Афродита, и чем-то напоминает мне мою Юлию, только моя лет на двадцать старше твоей, Иван Сальватор. Такой же нос, глаза, рот, плечи...
- Все красивые девушки в чем-то похожи друг на друга, - философски изрек Родин. - Но ничего, доблестный Мамерк, если твоя распрекрасная Юлия живет в Риме, а не в Капуе или в Байях, то рано или поздно ты ее встретишь, да не даст мне соврать Минерва. Таков закон вселенной.
Мамерк тяжело вздохнул. Тень легкой и светлой печали легла на его лицо.
- Я тоже верю в это, да услышит Зевс-громовержец мои молитвы. Порой я хожу по улицам, рынкам, торговым кварталам, вглядываюсь в лица римских женщин и надеюсь случайно встретить ее - Юлию. Но пока я ее не нахожу. Но непременно отыщу, клянусь моим покровителем, Гераклом! Я давно ее вижу во снах, она приходит ко мне, прикасается ко мне, целует, и в этот миг я чувствую самым счастливым человеком на свете. Но когда просыпаюсь, видение тотчас исчезает и моему горю и разочарованию нет конца. В такие минуты мне так тяжело и больно, что просто хочется пронзить себя мечом! Но мысль о том, что я когда-нибудь все-таки ее увижу, и мы сольемся в сладких объятьях, останавливает мой разящий и острый клинок. И я снова, как упорный Сизиф, сын бога повелителя всех ветров Эола, качу свой громадный камень по имени "Сердечная тоска" на гору по имени "Юлия". Напрягаю все силы, пот градом струится с меня от пристального всматривания в очаровательные женские лица, порой такие разные и интересные. И, кажется, вот, вершина близка. И вот вроде мелькнуло лицо похожее на Юлино! Еще одно усилие - и окончен будет труд Сизифа-Мамерка! Но, о, горе, это снова не она! Мамерк обознался. Эта совсем другая женщина! Просто чем-то похожая на Юлию! Я внутренне кричу от отчаяния, и вырывается из рук моих камень "Сердечная тоска" и с шумом катится вниз, поднимая облака пыли. И снова принимается Сизиф-Мамерк за работу - он ходит по улицам Великого города и ищет потерянную лет пять назад любовь. Вот так я, славный хозяин, страдаю и мучаюсь. Никому я не пожелаю таких мучений. Даже - врагу.
- Как ты поэтично говоришь о своих любовных страданиях? Ты никогда не писал стихов, доблестный Мамерк. У тебя есть задатки к этому.