Кальпурния распорядилась на счет обеда и его быстро приготовили. Они покушали втроем: Цезарь, Иван и Пизонис.
Легкая улыбка коснулась губ матроны, когда она увидела задумчивого контуберналиса.
- Иван, если покровительница всего материнства и любви Юнона будет сопутствовать мне, то я найду для тебя хорошую и достойную девушку из богатой патрицианской семьи. Ибо негоже такому славному юноше быть без своей половинки. Тем более в Риме многие мечтают выйти замуж за такого доблестного, мужественного и такого прекрасного римлянина.
- Он уже нашел - улыбнулся Цезарь.
- И кто же это достойнейшая? - заинтересовалась матрона.
- Домиция - дочь Корнелия Долабеллы. Родственника моих вечных противников.
- О, да восславься Юнона! - воскликнула Кальпурния. - Что же, это девушка бесспорно первая красавица Рима. Она знатна, хорошо образована, умна. Но правда у нее имеется жених - Квинт Фаррел. Знатный патриций и один из лучших воинов Рима. Как здесь быть? Римская Елена должна сделать свой выбор: либо Менелай - Фаррел, либо Парис - Сальватор. Что скажешь, мой Цезарь?
- Ничего страшного. Домиция даст бывшему наместнику отставку, и Иван будет ее мужем. Если Квинт будет упорствовать, то я его отошлю куда-нибудь в Северную Африку, Галлию или снова в Иберию. А лучше возьму в поход против парфян. Это слово Цезаря. Для Ивана Сальватора ничего не жалко, даже десять таких девушек как Домиция.
- Это истинно, Цезарь! - согласилась Кальпурния. - Твоим устами говорят боги, Домиция достойна Ивана. Не правда ли, Сальватор?
- Я тоже так считаю... - воспрял духом Родин: если босс обещает, значит, он это сделает и первая красавица Рима будет женою контуберналиса Цезаря.
У Ивана поднялось настроение. Неужели его мечта скоро станет явью. Теперь уже ясно, что ему уже не вернуться в будущее и век он свой будет доживать здесь. Поэтому лучше девушки, чем Домиция ему не найти на этой планете. И даже через двадцать веков. Скоро Иван оправиться к ростовщику за золотым кольцом без камней - это украшения будет предназначено для помолвки.
Дабы побыть наедине с Кальпурнией Цезарь отправил своего контуберналиса с каким-то пустяковым поручением к Антонию. Иван уже освоил верховую езду и неплохо держался в седле. Он вскочил на своего любимого коня Ганнибала и поскакал в сторону дома Антония.
***
Взвинченный Квинт Фаррел пришел в дом Долабеллы. Он хотел поговорить с Домицией.
В особняке он не нашел невесту, она была в саду. Одетая в желтую тунику с белой блестящей каймой она забавлялась тем, что нажимала бронзовый рычажок на кране в виде головы белуги. Когда девушка нажимала, то рыба открывала рот и из него вода лилась в бассейн. Когда отпускала рычажок - то рыба смыкала губы и вода не лилась. Рядом стоял раб-садовник и улыбался беззубым ртом, наблюдая за шалостями своей госпожи. Домиция весело и задорно смеялась: так ей нравилось играться с рычажком.
И вот появился суровый и взбешенный трибун. Увидев его, девушка вмиг перестала смеяться и помрачнела.
Фаррел прикрикнул на раба:
- Пошел прочь, урод!
Садовник испугано заморгал глазами и стремительно исчез в густом саду. Фаррел как грозовая туча на ясное небо надвинулся на невесту. Тон его был резок и раздражителен.
- Домиция, я услышал от отца твоего, что к тебе сватается этот славянский выкормыш Сальватор, и что Цезарь принуждает твоего отца выдать тебя замуж за императорского контуберналиса. Тогда, на пиру у твоего отца я думал, что это всего лишь шутка или каприз диктатора. И что он, зная меня как доблестного воина, не раз сопровождавшего его в походах, одумается и не посмеет разрушить нашу помолвку в пользу своего нового любимчика. А еще я полагал, что Иван Сальватор, зная, что мы помолвлены и скоро поженимся, не станет становиться у меня на пути и превращать в развалины дом с чужим счастьем. Но, оказывается, он вполне серьезно хочет жениться на тебе. Эти речи соответствуют истине?..
Домиция решительно и смело взглянула в глаза бывшего жениха.
- Соответствуют. А что здесь такого? Я ему нравлюсь, впрочем, я нравлюсь многим римлянам, ведь я первая красавица во всей Римской республике.
- И он тебе нравиться? - ревниво нахмурился Фаррел. - Я заметил недвусмысленные взгляды в твою сторону. И в цирке и на пиру.
- Он интересен. Хорошо сложен, красив. И что, немаловажно, богат.
- Значит, вот как ты постоянна в своих пристрастиях, Домиция Долабелла? Сегодня тебе, допустим, нравиться трибун Квинт Фаррел, а завтра контуберналис Иван Сальватор? Выходит, подул внезапно ветер девичьего расчета и чувств, появился на горизонте более влиятельный и богатый патриций и прежний воздыхатель отправлен в бессрочную ссылку? Так что ли? Но ты говорила мне, что я тебе нравлюсь, и что ты хочешь связаться со мной брачными узами. Зачем ты лгала мне? Фидес покарает тебя за неискренние клятвы!
- Не грози мне Фидесом, Фаррел! Он сверху видит, кто из нас прав, а кто виноват. И он рассудит по справедливости, я в этом уверенна. Да, ты мне нравился, не скрою. Да, я хотела выйти за тебя замуж и осчастливить тебя до самого конца жизни твоей, но... разве я виновата, что влюбилась в Ивана Сальватора?! В чем моя вина? И в чем моя ложь?! Не забывай, доблестных и красивых, знатных да богатых патрициев в Риме хоть отбавляй, а я одна такая во всей римской республике! Я первая красавица Рима и я сама выбираю достойных мужей. Ты был хорошей партией меня ранее, Фаррел, что отрицать, но ныне я нашла человека достойнее тебя. Тогда в чем моя провинность перед тобой и богами? В чем мое лукавство? Ответь, доблестный Фаррел?..
Трибун, раздавленный и униженный таким ясным и красноречивым объяснением, не выдержал и закричал:
- К Харону твоего Сальватора! Да пусть он будет проклят на веки веков! Я люблю тебя Домиция! И ты будешь моей, клянусь молниями Суммана!
- Не торопись, Квинт. Ибо Иван - тоже достойнейший воин и его поддерживает наш царь - всемогущий Цезарь.
- Мне глубоко наплевать на него и его покровителя. Я убью Сальватора, будь хоть он самим могущественным богом. Квинт Фаррел никого не боится!
- Не делай этого, Квинт. Ты обречешь себя на погибель!
- И пусть так будет! Но и ты не познаешь женского счастья в его объятьях. Тебе не быть с ним! Я люблю тебя Домиция!
Фаррел заключил девушку в крепкие объятья и насильно поцеловал. Домиция вырвалась из его рук, возмущенная и взбешенная. В глазах ее вспыхивали голубые искорки праведного гнева!
- Квинт, это не делает тебе чести! - воскликнула в ярости Домиция - Как ты смеешь?! Я пожалуюсь отцу, и ты больше не переступишь порог этого дома! Уходи немедленно, слышишь и больше так не делай! В следующий раз я заколю тебя собственным кинжалом! Ты знаешь, что я слов на ветер не бросаю!
Трибун понял, что с поцелуем он перегнул палку, резко сбавил тон и стал оправдываться:
- Прости, божественная Домиция, что-то на меня нашло, разум мой помрачился.
- Мне нет дела до твоего воспаленного и безумного разума, Квинт! Уходи и прощай...
- Но Домиция, моя Афродита, позволь еще немного остаться наедине с тобой. Не прогоняй...
- Мой ответ: нет, Фаррел! Уходи!
- Но, любовь моя!..
- Нет, Квинт, нет!..
Видя решительность и непреклонность девушки, трибун прижал правую руку к сердцу и слегка поклонился.
- Прощай, мое солнце. Я скоро приду к тебе вновь... - печально сказал бывший жених и пошел прочь от невесты.
Девушка ничего не отвечала, а лишь провожала поникшего грустно головой Фаррела презрительным и холодным взглядом. Он ощутил его даже спиной. В голове прекрасной римлянки вспыхивали гневные мысли-молнии:
"Спеши отыскать озеро Аверн, славный трибун Квинт Фаррел! И спускайся в Тартар, в царство Плутона и Прозерпины! Тебе туда и дорога! Иван в сто раз лучше тебя, заносчивый герой. Иван достоин меня, а не ты, Квинт. Он пара мне, клянусь Юноной. Он красив, богат, знаменит. Он - приемный сын Цезаря. И возможно, Иван Сальватор, а не Антоний или Октавиан, станет после смерти Цезаря императором Рима. А я при нем стану императрицей и владычицей всего мира!"