- Заткнись и предложи что-нибудь получше!
Я успокаиваюсь.
Таня сидит в одиночестве на местах для поцелуев. Удивительно, что она не ушла после моего представления. Зато на него билетов не потребовалось.
Она смотрит на меня и вздрагивает.
В тот день, когда мы поцеловались в последний раз, мы были у нее дома.
- Может, тебе тогда станет легче, если ты наконец поплачешь? Если ты не можешь сделать это один, то просто прижмись ко мне и выпусти горе. Это нормально. Гораздо более нормально, чем твое поведение. А еще лучше сходи, наконец, к психологу.
- Я с пяти лет не плакал, уже разучился. Да и не поможет это.
- Посмотри, во что превратилась твоя жизнь. Да тебе больно, и эта боль никуда не денется. Ты ведешь себя как ненормальный. Разговариваешь сам с собой, бегаешь не пойми от кого, боишься заходить в автобусы. От тебя все отвернулись.
- Главное, что ты рядом.
Я наклонился к ней, дотронулся до щеки и поцеловал.
- Рядом, - отозвалась Таня с грустью.
Тогда я еще не расслышал, что наши сердца больше не попадают в ноты.
<p>
Синий</p>
Таня сидит в объятьях Кирилла. Счастливчик чувствует, как сердце ломает ребра, а кровь разъедает вены.
Свет гаснет.
Счастливчик подбирается к Тане и садится на соседнем ряду. Она в недоумении хмурится. Смотрит в потолок, оглядывается и царапает стеклышко стереоочков.
- Ой, Кирилл, кажется, мне испорченные дали.
- Возьми мои, Рыжик. - Кирилл протягивает ей очки.
- Не-не-не. У тебя мужские, а мне женские нужны. - Таня отмахивается.
- И с каких пор они отличаются?
- С тех пор, как ты их надел. Все. Меньше вопросов, больше очков. Иди, меняй уже. - Таня указывает пальцем на выход.
- Прикалываешься, что ли? - Кирилл чешет затылок.
- Не занудствуй, сюрприз у меня, покажу, как вернешься.
Он пожимает плечами, целует ее и уходит. Таня надевает его очки.
Счастливчик переваливается через сиденье и плюхается на место Кирилла.
Вот так сюрприз.
<p>
Красно-синий.</p>
Голос Тани раздваивался эхом. Я с трудом разбирал слова:
- Ты пугаешь меня...
- Ты бесишь меня...
- Что произошло?
- Куда ты вляпался?
- Ты ведешь себя, как тогда.
- Ты все такой же чокнутый.
- Зачем ты здесь?
- Какого черта приперся?
Я молчу. Пытаюсь что-то придумать. И как мне говорить с ней? Как подобрать слова, чтобы отвечать им обеим?
- Не молчи.
- Отвечай.
- Ты так и не начал ходить к врачу?
- Ты из дурки сбежал или вас погулять отпускают?
Что же делать. Черт. Зря я пришел. И на что я надеялся? Я же ненормальный. Ничего не будет, как прежде. Единственное, что я могу - быть с семьей. Через Счастливчика. Я думал, этого будет достаточно. Невыносимо жить такой жизнью, но потерять их навсегда еще хуже. Хуже, чем сойти с ума.
Фильм начинается. Глаза болят. Картинка на экране мелькает красным и синим. Смотрю на билет, название одинаковое. Один и тот же фильм, но начало в нем разное.
Я надеваю очки. Линзы прозрачные, хотя цветные подошли бы мне гораздо лучше.
Таня молчит.
Рыжик трясет меня за плечо и тараторит.
Я прижимаю ее к креслу. Она вырывается. Кожа мягкая, как охапка кленовых листьев.
Отводит глаза.
Прожигает Счастливчика взглядом.
Перестает сопротивляться.
Пытается пнуть Счастливчика.
Я впиваюсь в губы. Забытое ощущение. Осколки сердца протыкают язык. Я перемешиваю их во рту, еще не зная, проглотить или выплюнуть.
Но Рыжик знает, что с ними делать. Она кусает Счастливчика за язык и отвешивает пощечину.
Я мычу и отдергиваю голову, не позволяя Тане растаять у себя во рту.
Рука мелькает из-за затылка и сдавливает горло Счастливчика. Еще два амбала закрывают ряд с двух сторон. Все оборачиваются на них.
- Все нормас. Мы активисты проекта "Грема против". Ловим насильников. Вы же видели, как он приставал к девушке? - говорит Гремин и тащит Счастливчика к выходу.