— Патрульные?! Нельзя сидеть на автомате по продаже газет? — Соня встала и прошлась тудасюда. Из лавки вышел продавец и, улыбаясь, поинтересовался, все ли у нее в порядке. Заулыбавшись в ответ не менее лучезарно, Соня заверила, что все прекрасно. Ей и правда было хорошо. Не холодно и не жарко. Даже кокакола не могла испортить Сонечкиного возвышенного настроения. Мысли… вернее, ощущения, крутились в ее голове примерно такие: «На другой стороне глобуса я стою в тапках, курю и пью кокаколу. Надо мною — совсем иная карта звездного неба. По этой мостовой бродят люди, говорящие на другом языке. Милый продавец ночного магазина пьет отвратительный кофе, а я… Я — на другой стороне глобуса, стою в тапках, курю и пью кокаколу…»
— У вас все в порядке, мэм? — Пока Соня предавалась экзистенциальному прорыву в себя, полицейские, намотав пару кругов, решилисьтаки задать вопрос никуда не идущей девушке в пижаме и тапках.
— О, все прекрасно! — Градус Сонечкиного восторга был немыслим.
— Мэм, точно все в порядке? — не отставали назойливые стражи порядка, ни на мгновение, ни на интонацию не ставшие менее вежливыми.
— Да все отлично! — приветливо помахала сигаретой Соня. Полицейский рефлекторно принюхался.
— Табакс! — ерничая, заверила Соня.
— А где вы живете? — поинтересовались патрульные.
— Вселенная, Солнечная система, планета Земля! — гордо произнесла Соня порусски. Но тут же, смутившись, поанглийски назвала адрес. Такаято лайн. Вроде как перевела слово «вселенная» с русской эгегейблядской необъятности на законопослушную американскую законность.
— Давайте, мы вас туда отвезем.
— Да здесь всего два квартала…
— Давайте, все же…
— Ну ладноладно. — Сонечке было жаль их расстраивать. Документы не спрашивают. И хотя не раз и не два и посольские, и ооновские инструктора настаивали на том, что документы, удостоверяющие личность, надо таскать при себе постоянно «на всякий случай», у Сони в кармане пижамы лежали только ключи и зажигалка. Кстати, продавец совершил федеральное преступление — он продал ей сигареты, не увидав ее identity . Вдруг она неприлично помолодела за истекшие сутки и ей уже нельзя покупать сигареты?
— Мэм, как вам Бостон? — спросили Соню полицейские.
— Он прекрасен! — ни капельки не покривив душой, честно ответила она.
И тут же обрушилась на них попыткой объяснить, что сейчас — вот именно здесь — на этой планете, есть только она, Соня, ночной магазин с продавцом, и они все вместе в этой машине. И больше никого и ничего. Они кивали, соглашались. Вряд ли они вообще чтото поняли, потому что Соня путала времена и глаголы, а также одушевляла узаконенно неодушевленное английским языком. Через пару минут они прибыли. Полицейские так и не спросили у нее identity; так и не забрали «в отделение» для выяснения личности; так и не потревожили сон хозяев глупыми расспросами и уточнениями.
Они лишь дождались, когда Соня, взбежав на крылечко, открыла дверь своим ключом. И помахали ей на прощание. Она послала им в ответ воздушный поцелуй. Полицейские медленно отчалили в ночь.
Соня улеглась в постель и, прошептав в темноту: «Тиха бруклайновская ночь…», моментально уснула.
«Ночной Бостон неотразим. Когда Земля поворачивается к Солнцу другим боком, многое видится в ином свете. Нет, не в свете звезд и луны. Хотя и это тоже. В свете истинно человеческих ценностей. И пусть гдето в Новогиреево „силы зла властвуют безраздельно“. И наверняка в Квинсе не стоит сейчас бродить обвешанной золотом. Но здесь — в Бруклайне — я чувствовала себя абсолютно спокойно в тапках и без identity», — записала она утром в свой блокнот.
— Соня, а давайте выпьем вина, а?
— Валера, ну это уж и вовсе не поамерикански — пить с утра в субботу.
— Ну так мы с вами русские или как?! — рассмеялся Валера.
— Знаете, я не против, но мне неловко. Скоро за мной приедет Джош и наверняка повезет в какиенибудь чрезвычайно презентабельные места, а я — уже под градусом.
— Славный парень этот Джош, да?
— Прекрасный! Ведь именно благодаря ему я живу у вас.
— Дада, кроме всего прочего, он — координатор программы…
— Community Connections, — улыбаясь, закончила Соня.
— Дада. Я запнулся, как это правильно перевести порусски.
— Дословно правильного перевода не существует, Валера, как мне кажется. Вернее, дословный перевод не отразит суть. А смысл тут важнее слов. «Союз похожих» имеется в виду. Добрый союз хороших похожих людей. Два уха, нос… Хотя, конечно, формально это не так. Но я склонна ко всякого рода философским излишествам.
— Я так рад, я наговорился с вами года на два вперед, Сонечка.
— О, на здоровье! Если будет охота еще поговорить, присылайте приглашение!
— И, главное, что в Джоше? Что он занимается этим совсем не ради денег, учитывая, что они у него имеются по факту рождения.
— А уж почему он так возится со мной, я и вовсе понять не могу. Особенно учитывая его сексуальную, как это принято говорить, ориентацию. Правда, его Майкл совсем замучил меня деепричастными оборотами, — рассмеялась Соня. — Если бы не Джош, я бы и сотой части всего здесь не увидала. Ходила бы в MGH — обратно и привет! И что бы я увидела? Безусловное благополучие американской медицины. По сравнению с нашей, разумеется, — печально улыбнулась она. — Я и понятия не имею, как подойду теперь к обшарпанным стенам родного роддома. Как снова буду выбивать из операционной медсестры шовный материал и работать в перчатках, на два размера больше требуемых. Ну, не будем о грустном. Наливайте свое вино, от одного бокала еще никто не окосел. Хотите, Валера, я расскажу вам страшную историю, приключившуюся со мной в НьюДжерси?
— Очень хочу!
— Знаете, Валера, если бы я решила остаться в Штатах, я бы поселилась только в Бостоне и только в Бруклайне.
Валера был так горд, как будто сам основал этот самый район.
— За Бруклайн! — провозгласила Соня.
— И не путать с Бруклином! — поднял бокал Валера.
Они выпили, и Соня начала рассказывать свой, как она назвала его, триллер.
Чтото было не так. Стандартный гостиничный номер. Маленький коридорчик. Налево — шкаф. Направо — ванная. Прямо — собственно номер для обычных смертных командировочных. Большая, идеально застеленная кровать. Рядом — телефон на тумбочке. Напротив — телевизор. Окно. Балкон. Но чтото не так. Не ночь за окном вызывает холодок в солнечном сплетении. И не индустриальный пейзаж. Чтото не так… Соню сводит легкой судорогой. «Чушь какаято. Осталось еще только вспомнить „1408“,
[21]
чтобы лихорадочно броситься звонить дежурному администратору. Ну, вот… Вспомнила! Ааа!!! Где, блин, список телефонных номеров?!»
Соня хватает трубку, лихорадочно выдвигает ящики в поисках рекламной книжицы, параллельно набирая код. И тут…
Ей на ногу шлепается керамическая пепельница. Мозг отсканировал пространство быстрее, чем осознал его. И нет, чтобы простонапросто удивиться, так он сразу ужаса нагнал. Хотя впервые за все время пребывания в Штатах Соня увидала пепельницу в гостиничном номере. В городе НьюЙорке. В той части, где он — штат НьюДжерси. То есть у черта на куличках, в «мытищинских» ебенях.
Когда она только прилетела в Америку и две недели жила в гостинице, категорически запрещенное курение создавало Соне ряд ощутимых неудобств. Скажем, что делать с неизбывным желанием покурить перед сном? Ее поймут только курильщики. В номере — нельзя, нигде в гостинице — нельзя. Не оченьто приятно выходить на улицу в пижаме и давиться дымом под неуютными взглядами некурящих постояльцев.
А тут вдруг — пепельница в номере.
День у Сони выдался не из легких…
«Никогда! Никогда больше не буду пользоваться машиной в другой стране, пусть Джим уже будет здоров со своим джипом! Вопервых — спидометр в милях, а это задачка не из легких для блондинки. Особенно при таком классном дорожном покрытии. На нем время летит незаметнее, чем автомобиль. Кстати, хорошо хоть время в часах. И на том спасибо. „Мэм, сколько фунтов?“ Три штуки, плиз, и вот эту бутылку. Дада. Ту. Из той части магазина, похожей на КПЗ. О боже! Это не просто номинальная решетка. Она еще и на замке, вот мой identity, плиз, чтоб вы тоже не болели! — вспоминала Сонечка. — А уж как я ориентируюсь в картах — так тут топографы нервно курят. Мартышке атлас автомобильных дорог был бы полезнее. Я бы пешком быстрее дошла. Как тот самый Сталлоне по тому самому туннелю. И надо же. Апельсины есть. Водка — в сумке. Пепельница, будь она неладна! Выпить надо, потому что посттравматический шок, а нечем что? Закурить. А я уже переоделась. В тапки! И тут вам не камерный Бруклайн. Ладно, пойду разведаю».