Контуры грядущего. Энгельс о коммунистическом обществе

Характер существующего в данной стране государства в значительной мере определяет и способ предстоящего революционного преобразования общества. Наличие централизованной военно-бюрократической государственной машины обусловливает немирный путь развития революции. Наоборот, отсутствие такой развитой государственной машины дает возможность осуществить революционные преобразования относительно мирным путем, мирными средствами.

В свое время эту мысль развивал Маркс в речи, с которой он выступил на следующий день после закрытия Гаагского конгресса I Интернационала – на митинге в Амстердаме 8 сентября 1872 г. «Рабочий, – говорил он, – должен со временем захватить в свои руки политическую власть, чтобы установить новую организацию труда… Но мы никогда не утверждали, что добиваться этой цели надо повсюду одинаковыми средствами. Мы знаем, что надо считаться с учреждениями, нравами и традициями различных стран; и мы не отрицаем, что существуют такие страны, как Америка, Англия, и если бы я лучше знал ваши учреждения, то может быть прибавил бы к ним и Голландию, в которых рабочие могут добиться своей цели мирными средствами. Но даже если это так, то мы должны также признать, что в большинстве стран континента рычагом нашей революции должна послужить сила; именно к силе придется на время прибегнуть, для того чтобы окончательно установить господство труда» (18, 154)[119].

Мы видим, что мысль, высказанная в письме Энгельса, непосредственно примыкает к данной концепции Маркса и развивает ее.

Впоследствии изменения исторических условий определяли и дальнейшее развитие марксистской теории по вопросу о путях и средствах осуществления пролетарской революции.

В 1918 г., выступая против Каутского, Ленин подчеркивал это изменение исторических условий: «Ссылка на то, что Маркс в 70-х годах допускал возможность мирного перехода к социализму в Англии и Америке, есть довод софиста, то есть, проще говоря, мошенника, который жульничает при помощи цитат и ссылок. Bo-1-x, эту возможность Маркс и тогда считал исключением. Bo-2-x, тогда не было еще монополистического капитализма, т.е. империализма. В-3-х, именно в Англии и Америке не было тогда – (теперь есть) – военщины как главного аппарата буржуазной государственной машины» (51, т. 37, 104).

Ленин отнюдь не абсолютизировал необходимость немирного пути революционных преобразований вне зависимости от условий места и времени. «Мирное развитие какой бы то ни было революции вообще вещь чрезвычайно редкая и трудная», – писал он в сентябре 1917 г. Но вместе с тем он считал, что в сложившихся тогда условиях русской революции, «в такой стране, в такой исключительный исторический момент мирное развитие революции при переходе всей власти к Советам возможно и вероятно» (51, т. 34, 222 – 223).

В ходе дальнейшего исторического развития, в период после второй мировой войны коммунистические партии пришли к выводу, что в ряде стран при определенных условиях снова становится возможным революционное преобразование общества мирным путем.

В конце 1889 г. Энгельс вновь касается вопроса о соотношении мирных и немирных средств в пролетарской революции. 18 декабря он пишет Герсону Триру в Копенгаген: «У нас единое мнение в вопросе о том, что пролетариат не может завоевать политическое господство – единственную дверь в новое общество – без насильственной революции… Отвлекаясь от вопроса морали – об этом пункте здесь речи нет, и я его поэтому оставляю в стороне, – для меня как революционера пригодно всякое средство, ведущее к цели[120], как самое насильственное, так и то, которое кажется самым мирным» (37, 274 – 275).

Сопоставим две крайние точки: определение коммунизма, данное Энгельсом в 1846 г. – «не признавать другого средства осуществления этих целей, кроме насильственной демократической революции» (27, 60), – и это его письмо 1889 г. Основа осталась та же. И там и здесь – «пролетариат не может завоевать политическое господство… без насильственной революции» – признается необходимость насильственной революции. Но появилось и нечто новое. Теперь за этим общим тезисом стоит уже допущение (в виде исключения) возможности мирного пути развития революции (Америка, Англия, Голландия, Швейцария). Тем самым решение проблемы становится более конкретным, гибким, диалектичным.

119

Указывая на принципиальную возможность – при определенных конкретно-исторических условиях – развития революции мирным путем, Маркс вместе с тем подчеркивал, что господствующие классы не станут добровольно уступать своих позиций и будут пытаться путем контрреволюционного насилия сорвать социалистические мероприятия, осуществляемые мирными средствами. «„Мирным“ историческое развитие может оставаться лишь до тех пор, – писал он в 1878 г., – пока те, кто в данном обществе обладает властью, не станут путем насилия препятствовать этому развитию. Если бы, например, в Англии и в Северо-Американских Соединенных Штатах большинство в парламенте или в конгрессе получил рабочий класс, то он мог бы на законном основании устранить стоящие на его пути законы и учреждения… И все-таки „мирное“ движение превратилось бы в „насильственное“, столкнувшись с сопротивлением заинтересованных в старом порядке…» (44, I, 397; ср. 70, 143).

120

Именно из-за оговорки Энгельса, что он отвлекается в данном случае от вопроса морали, было бы кощунством истолковывать это положение как равноценное иезуитскому «цель оправдывает средства». Пролетарский революционер, коммунист не может (не должен) действовать аморально. Даже великая цель коммунистического преобразования общества не может оправдать всякое средство, казалось бы, ведущее к ней. Это вытекает из самой сути марксизма.