Через месяц, имея в виду опять-таки период диктатуры пролетариата, Энгельс подчеркивал, что во всяком случае он будет очень полезен в нравственном отношении: «Возможен новый общественный строй, – писал он 30 апреля 1891 г. во введении к работе Маркса „Наемный труд и капитал“, – при котором исчезнут современные классовые различия и при котором – по-видимому, после короткого, связанного с некоторыми лишениями, но во всяком случае очень полезного в нравственном отношении переходного времени – средства для существования, пользования радостями жизни, получения образования и проявления всех физических и духовных способностей в равной мере, со все возрастающей полнотой будут предоставлены в распоряжение всех членов общества благодаря планомерному использованию и дальнейшему развитию уже существующих огромных производительных сил, при одинаковой для всех обязанности трудиться…» (22, 212).
Вопрос о признании необходимости диктатуры пролетариата стал особенно актуален в 1891 г., когда в Германии социал-демократическая партия должна была принять новую программу. В январе Энгельс добился опубликования Марксовой «Критики Готской программы». В июне он подверг критическому разбору проект будущей Эрфуртской программы. Рукопись Энгельса «К критике проекта социал-демократической программы 1891 года» содержит важные положения, развивающие марксистскую теорию пролетарской революции.
Оппортунисты, пишет Энгельс, убеждают самих себя и партию в том, что «современное общество врастает в социализм»[122]. «Можно себе представить, что старое общество могло бы мирно врасти в новое в таких странах, где народное представительство сосредоточивает в своих руках всю власть, где конституционным путем можно сделать все, что угодно, если только имеешь за собой большинство народа: в демократических республиках, как Франция и Америка, в таких монархиях, как Англия… Но в Германии… провозглашать нечто подобное, и притом без всякой надобности, значит снимать фиговый листок с абсолютизма и самому становиться для прикрытия наготы» (22, 236 – 239). Как видим, развивая мысль о возможности мирного способа осуществления революции, Энгельс называет теперь еще и Францию, как страну, в которой вариант мирного преобразования «можно себе представить» (ср. 51, т. 33, 69).
Наконец, Энгельс ставит здесь вопрос о форме диктатуры пролетариата: «демократическая республика… является даже специфической формой для диктатуры пролетариата» (22, 237, 239; ср. 39, 184). Как известно, деятели II Интернационала, в частности Каутский, пытались в оппортунистическом духе извратить это высказывание Энгельса. Ленин не только дал подлинно революционную интерпретацию этого положения, но, опираясь на новый исторический опыт революционного движения в России, развил дальше марксистское учение о форме диктатуры пролетариата, открыл республику Советов как специфически новую форму пролетарского государства и вместе с тем указал на возможное многообразие политических форм перехода от капитализма к коммунизму, сущностью которых будет диктатура пролетариата (51, т. 26, 354 – 355; т. 30, 123; т. 31, 162; т. 33, 35, 70 – 74; т. 35, 162).
2. «Происхождение семьи, частной собственности и государства»
Преобразование семьи
Разбирая после смерти Маркса его рукописи, Энгельс обнаружил обширный конспект книги Моргана «Древнее общество» (1877), составленный Марксом в конце 1880 – начале 1881 г.; среди подробных выписок из Моргана были рассеяны многочисленные критические замечания самого Маркса. Энгельс знал о намерении друга изложить в специальной работе результаты исследований Моргана, проанализировав их с точки зрения материалистического понимания истории. Довести начатую Марксом и найденную теперь работу до конца Энгельс счел своим первым долгом. Выполнение этой задачи он рассматривал как «в известной мере выполнение завещания» (21, 25).
Буквально за два месяца, в марте – мае 1884 г., он создает одно из лучших своих произведений – книгу «Происхождение семьи, частной собственности и государства». И как это бывало каждый раз, когда он занимался специальными исследованиями и на их основе делал выводы относительно будущего, – так и здесь в ходе исследования исторического развития форм семьи Энгельс приходит к новым, специфически марксистским выводам относительно будущего, коммунистического общества.