— Как же так? — вырвалось у меня. — Ведь эти новости в девять часов показывают. Как же так?
Старик с недоумением посмотрел на меня.
— В девять. Что вас, собственно, удивило? Да, в девять. Мальчик все показал. Винтовка, все очень внушительно. Он говорит: наводит на размышления, — старик засмеялся, как закашлялся, потом и вправду закашлялся, потом, откашлявшись, закончил, — хм, “на размышления”. Его, видите ли, это наводит на размышления. Какой проницательный.
Старик продолжал рассуждать, но я слушал только из вежливости. Внезапно я заметил сколько у старика морщин. Он был похож на какой-то знакомый мне снимок, может быть, какого-то известного фотографа, напечатанный в каком-то известном фотожурнале. И на нем был черный вагнеровский берет.
Старик пожелал мне всего хорошего, повернулся и зашагал, щегольским движением выбрасывая перед собой трость. Я снова обернулся к плакату и уставился на него, но ничего не видел.
“Что он свихнулся, что ли? — подумал я. — Или окончательно уверовал в свою непогрешимость?”
Я вспомнил, как однажды он уже вылез с лишней информацией, когда уголовный розыск вел игру с терроризировавшим весь город квартирным убийцей. Он тогда сообщил гражданину Б. вместе с номером телефона, который ему поручили передать, и название отдела, который его называть не просили. Не знаю, почему было так важно скрыть название отдела, но знаю из газет, что в самом отделе были этим очень недовольны — как-то это нарушило их планы. Но это, конечно, было ничто по сравнению с тем, что он сделал теперь. Эту его самодеятельность можно было квалифицировать как соучастие в преступлении. Было прямым предупреждением, после которого можно уже не устраивать засаду.
“Если только это не очередной трюк, — подумал я. — Операция “Тухлая колбаса”.
В последний год всеобщего дефицита, когда на прилавках магазинов оставались только спички и лавровый лист, он подначивал публику, показывая в своей программе душераздирающие сюжеты с зарытыми в землю или просто выброшенными на свалку центнерами, а может быть, и тоннами деликатесных колбас, бекона и ветчины. Он перед камерой давал понюхать ее своим сотрудникам, и те, естественно, не морщась и не моргнув глазом, подтверждали ее свежесть и доброкачественность, но по телевизору трудно разобрать, что чем пахнет. Кто его знает, находил ли он все эти копчености в самом деле или их для него специально кто-то закапывал, но голодные рассерженные люди в таких случаях предпочитают верить.
“Так не трюк ли все это? — подумал я. — Привезти и показать ее публике. А может, и не возил, может, показал ее прямо в студии — надо было спросить старика, где он ее показывал. Да, — подумал я, — он мог это сделать — это его стиль. И тогда это не соучастие. Он вовсе не предупредил преступника, а наоборот, предотвратил преступление. Хотя при этом он наверняка понимал, что срывает им операцию. Теперь убийца просто не придет”.
Я вспомнил рассказ о Шерлоке Холмсе “Пустой дом”. Впрочем, я не первый раз вспоминал его. Тогда, в комнате певицы, в типичной комнате типичной эстрадной певицы, где все в “стенках”, диванчиках, столиках и зеркалах “под старину” — все от Версаче — они и не подозревают о существовании Гамбса и Ризенера, — в этой комнате без единой книги, без картин, для которых не осталось места от шкафчиков и ковров, вместо них в разностильных рамочках там и сям цветные фотографии самой “звезды” более или менее одетой, но всегда в ожерельях, браслетах и кольцах, — в этой комнате между новенькими завитками “под старину”, рокайлями, пальметками и розетками, фотографиями, плюшевыми игрушками и тяжелыми драпри — два окна, в одном из которых, если стоять в левом от двери углу, можно увидеть напротив и наискосок ржавую крышу с маленькой пирамидкой слухового окна. Да, этот рассказ о Шерлоке Холмсе... Когда двое хотят одного и того же... Но убийца просто не пришел, а комментатор послезавтра с чистой совестью заявит, что охранники упустили преступника, если вообще что-нибудь скажет об этом.
Однако откуда он узнал, что на певицу готовится покушение? Скорей всего, из охранного агентства. Из охранного агентства, с которым он наверное связан — ведь у певицы есть охрана, во всяком случае, после моего визита. Она тогда решила, что я по чьему-то заданию создаю нервозную обстановку, а потом, вероятно, подумала, что все-таки на всякий случай подстраховаться не мешает, и связалась с агентством. А может быть, это сделал менеджер.