Да, с джокером было непонятно, хотя насчет дам я давно догадался, и, по всей вероятности, Дашкова шла за трефу, но как же до сих пор никто не заметил плакатов? И опять-таки джокер... Мне почему-то не верилось, что он добавлен ради числа.
Я просмотрел другие газеты. Нигде ничего не было, да и рано было чего-нибудь ожидать — не мог же этот румяный молодой человек явиться во все газеты сразу. Кто он: любитель-одиночка, случайно разгадавший “кроссворд”, заметивший странное соответствие в действиях вредителя плакатов и убийцы, сделавший те же выводы, что и я, и теперь желающий предупредить о возможном покушении — в этом случае джокер добавлен ради числа — или соучастник, если не сам убийца — убийцы тоже бывают молодыми и румяными, который также хочет привлечь внимание к убийствам, но совершенно из других соображений? Скорей, последнее, потому что доброволец, конечно же, сообщил бы и о плакатах, чтобы облегчить расследование, а что он сделал выводы из отмеченных плакатов, то это — наверное, потому что он бы не пришел к мысли о каре только из-за двух убитых певиц. Тогда джокер в этом наборе карт не случаен — он означает другую комбинацию, покер, — кто он? Обозначить джокером менеджера или психотерапевта — слишком произвольно, а джокер, по всей вероятности, будет последним. Кто же, убийца? Тогда румяный молодой человек в этой роли исключается. Кто он, заказчик? Слишком молод для заказчика, хотя в наше время... Нет, это несерьезная роль для заказчика — посредник, мальчик на побегушках. Но джокером вполне может оказаться убийца — это неопределенное достоинство годится для него.
“Но может быть, это был доброволец, — подумал я, — такой же бездельник, как и я. Тогда ему, конечно, стоило сообщить об этих плакатах. Нет, не доброволец. Иначе при чем здесь суббота? Откуда мог бы случайный человек знать точный срок последнего убийства? Я, например, не знаю. Вообще, зачем он его указал? Вот это уже самое непонятное”.
Я снова взял в руки газету, посмотрел петербургскую телепрограмму, положил ее. Вышел на кухню, снял с плечиков плащ. Он был еще влажный, но мне пришлось надеть его.
Дождя не было. Я дошел до станции метро. Патриотик по-прежнему без особого успеха торговал на “паперти”, на этот раз он с одобрением посмотрел на меня. Я поднялся по ступеням, вошел в будку и набрал номер.
— Охранно-детективное агентство “Галифакс” слушает.
Голос был, по-моему, тот же самый.
Я спросил девушку о статье в газете: читала ли она эту статью. Она не поняла или сделала вид, что не поняла.