— Неважно, — сказал я. — На Дашкову готовится покушение. Предупредите начальство: необходима повышенная бдительность. Вполне вероятно, что стрелять будут сегодня.
— Погодите-погодите, — перебила женщина, — что такое, какая Дашкова?
— Даша Дашкова, — сказал я, — певица. На нее готовится покушение.
— Покушение? — повторила она. — Откуда вы знаете?
Глупый вопрос, если она ждала ответа, но я ответил:
— Поставлена метка на ее плакате. То же самое было перед убийством Луниной. И перед убийством Инги Зет тоже.
— Ничего не понимаю.
— Не надо понимать, просто передайте. Об этом знал менеджер Инги, — добавил я.
— Но... Но откуда вы знаете? И вообще, кто вы?
— Бреннер, — сказал я.
— Как? Что? — секретарша, или кто она там была, захлебнулась в каких-то странных звуках. — Как? Как? Повторите.
— Бреннер, — отчетливо выговорил я. — Это немецкая фамилия.
— Погодите, — она не могла отдышаться. — Я... Я знаю. То есть... Откуда вы говорите? — вдруг выкрикнула она.
— С Канарских островов, — сказал я. — Там — рай.
Я повесил трубку и некоторое время постоял в раздумье. Названная мною фамилия должна была вызвать в агентстве переполох, но это, в общем-то, и хорошо. Если они прочли заметку в газете, то, сопоставив ее со звонком, могут предположить, что где-то произошла утечка информации, а фамилия Бреннер, уже второй раз прозвучавшая по телефону, может быть воспринята как намек на то, что в агентстве есть кто-то, работающий на заказчика убийств. Собственно, я сам был в этом уверен, потому что кто-то же устроил через комментатора этот трюк с винтовкой. Так или иначе, там теперь неизбежно выйдет неразбериха, и они в любом случае насторожатся.
Я спустился по ступенькам и направился домой. Пора было включать телевизор.
А если вы увидите, что изображение стало менее ярким, просто возьмите тряпку и вытрите пыль с экрана.
В помещении находилось несколько мужчин и женщин. Они сидели за полукруглым столом (так называемым круглым), и перед каждым стояла табличка с именем и титулом. Мне неясна была тема передачи — какое-то политическое ток-шоу из тех, которые непонятно кому и зачем прокручивают в дневное время.
“Когда же еще? — подумал я. — И кому кроме таких, как я? Кто еще будет интересоваться такими вещами? Тот, кому это действительно нужно? Они пропускают это мимо ушей. В телевизоре все так устроено, что только незначительные вещи волнуют, как жизненно важные: какой-нибудь аргентинский сериал из жизни чернооких блондинок или жевательная резинка “Дирол” без сахара. Людям не хочется слышать о том, с чем они и так сталкиваются на каждом шагу”.
На этот раз, как я понял, разговор шел о реорганизации правоохранительных органов и об общественном контроле над борьбой с преступностью.
— Беда в том, что наше не устоявшееся общество живет сенсациями, — говорил редактор, худой и нервный молодой человек с темными, выпуклыми, очень пронзительными глазами и черными усиками. — В цивилизованных странах средства массовой информации муссируют любую проблему до полного ее разрешения, — настаивал он. — Будь то скандал в правительстве или сенсационное преступление, неослабное — подчеркиваю: неослабное — внимание телевидения и печати приводит к арестам мафиозных боссов, к отставке министров, а то и целых кабинетов. Известен даже случай импичмента. Похоже, что в нашей стране пресса не ставит себе иной задачи, кроме как развлечь публику. Скандалы в правительстве затухают, не успев разгореться, ход расследования любого преступления не освещается ни в печати, ни по телевидению — в результате создается впечатление, что они просто не раскрываются.
— Может быть, они действительно не раскрываются? — спросил пожилой господин в круглых очках, доктор социологии, как было написано на его табличке.
— Может быть, — ответил молодой человек, — но я думаю, более пристальное внимание прессы способствовало бы их раскрываемости. И больше членов правительства уходило бы в отставку, если бы своевременно не заминались скандалы.
— Но если они заминаются, — язвительно сказала молодая, красивая, строго одетая дама, — значит вы, господа журналисты, присвоившие себе горделивое название “четвертая власть”, на самом деле никакой властью не являетесь. Вы даже не пытаетесь обращаться к общественному мнению, не то что формировать его. Вы просто гоняетесь за жареными фактами — тогда на что вы жалуетесь?
— Во-первых, не знаю, какой дурак назвал нас “четвертой властью”, — резко ответил молодой человек, — во-вторых, именно жареных фактов нам и не дают. Вообще не дают никакой информации. На любой конкретный вопрос правительственный ли чиновник, милицейский ли чин неизменно отвечает: “Без комментариев”. Что это, тайна следствия? Но тогда она хотя бы по окончании расследования должна перестать быть тайной — она ей остается. Арестована преступная группа, общественность ждет какого-то продолжения — продолжения нет: ни свидетелей, ни потерпевших, ни эпизодов — ничего. Великолепная возможность спустить дело на тормозах. Происходит скандал — без комментариев. Потом мы узнаем, что герой скандала, не осужденный, но и не оправдавшийся, снова назначен на какой-то высокий пост. Народ в недоумении: перед ним какой-то Олимп с его богами, которым можно все.