— Вот ведь бедолаги вы, — сочувственно вздохнул Сигурд. — Баб нет, вина нет. И так полгода! Я бы спятил от тоски.
— Ничего, — понимающе посмотрел на него полусотник. — Мы не жалуемся. Когда приспичит, десять миль — это не так уж и далеко.
— Где жратва для нас? — покрутил головой Сигурд.
— Туда иди! — ткнул полусотник рукой куда-то в сторону. — Там, под навесом, мешки с зерном лежат и дрова для костра. Готовить сами себе будете. У меня стряпух нет.
— Угу, — буркнул Сигурд, ничуть не расстроенный здешним гостеприимством. Он и не надеялся, что его тут будут на руках носить.
Надо сказать, даже бывалые вояки были немало удивлены тем, как проходил этот поход, и авторитет нового конунга взлетел до небес. Они шли по заранее согласованному маршруту, где их ждали княжеские люди, припасы и чистая вода. Даже свежая рыба была, чего неприхотливые воины точно увидеть не ожидали. Князь выставил данам одно условие: чтобы по пути они пальцем никого не тронули, и чтобы из чужого добра не взяли даже пуговицы. И заставил в том клятву принести. Из Тергестума флот норманнов пошел на юг, вдоль побережья Италии, посетив по очереди Равенну, Атернум, где их встретил ушлый римлянин по имени Валерий, Сиракузы и Мальту, называемую местными жителями Мелит. Там даны тоже увидели строящуюся крепость, гарнизон из полусотни словен и гору припасов, которой им хватило до самого Карфагена.
О! А вот там-то парни отдохнули от души! Сигурд даже вздохнул завистливо, вспоминая, потому что сам он на том празднике жизни пробыл совсем недолго, и даже ни одной местной бабы не попробовал. Леутхайд так крепко обняла его на прощание и такое прошептала на ухо, что он на этих трактирных шлюх и смотреть не захотел. Выпил с парнями немного и на корабль пошел. Там у него своя каюта была. Чего бы не воспользоваться случаем, пока нет никого. Когда еще доведется с молодой женой уединиться. В Карфагене даны пробыли четыре дня и отчалили оттуда с изрядно отощавшими кошелями. Платить за выпитое не хотелось до слез, но экзарх, предупрежденный заранее, стянул к порту почти все силы, что были у него в наличии. Так что городу, считай, повезло. Всего-то пару местных забулдыг прибили по пьяному делу, да одну неугомонную бабенку прихватили с собой, чтобы выбросить ее на мелководье через двести миль, когда она вконец измучила всех парней на драккаре. Так, двигаясь вдоль берега до самой ночи, они и дошли почти до Геркулесовых столпов, за которыми начинался великий Океан.
— Жертвы надо принести ётуну Эгиру и жене его Ран, — задумчиво сказал Сигурд. — Чтобы милостивы были к нам. Ран ловит своей сетью корабли и не пускает их дальше.
— Валить вам надо отсюда побыстрее, — со знанием дела заявил полусотник. — Иначе через четыре недели у побережья Аквитании шторма начнутся. Мы тут про это наслышаны от купцов. Если время потеряете, вам никакие жертвы не помогут. Потонете к чертям свинячьим или на скалы выбросит.
— Завтра и выйдем, — согласился Сигурд. — Гонца в Тулузу отправишь?
— Уже отправил, — кивнул полусотник. — Как только твой корабль увидел. Майордом Эйгина встретит вас в Бурдигале[11]. Скажи, а кто это кораблю такое название дал?
— Я сам и дал! — гордо выпятил грудь Сигурд. — Когда в Карфагене стояли, брат Болли мне и говорит: Хочу нашему главному кораблю название красивое дать! А я спрашиваю: Какое? А он: «Улыбка Хель»! А я ему: Давай назовем «Улыбка Локи»! Красивое ведь название! Ну, он и согласился.
— А потом что? — не на шутку заинтересовался полусотник.
— А потом я нашел мастера, который бронзу лить умеет, — продолжил безумно довольный собой Сигурд, — и говорю ему, значит: Хочу, чтобы корабль назывался «Улыбка Локи». А он на меня смотрит, как баран, и не понимает ничего. Ну я ему еще раз говорю: Корабль мой называться будет Улыбка Локи. Понял ты, отрыжка Локи? Гы-гы-гы! Смешная шутка получилась. Когда я парням ее рассказал, они от смеха чуть бока не порвали. Дал ему три солида, он и сделал все, как надо. За два дня управился. Смотри, как буквы ярко сверкают! Мы их на каждой стоянке тряпкой натираем!
— А вы по латыни читать умеете? — задумчиво спросил полусотник, разглядывая сияющие нестерпимым блеском бронзовые буквы.
— Не, — покачал головой Сигурд. — Мы и говорим-то на ней едва, мы же на Востоке служили. А читать на латыни среди нас, и вовсе никто не может. Даже жена моя. Мы, даны, только свои руны знаем, а эти ромейские крючки нам без надобности.
— Понял тебя, конунг. Пойду я, — заторопился вдруг сотник. — Надо твоим парням показать, где зерно лежит.