— С голоду передохнем, — Руф как будто услышал мысли Валерия.
— Будь прокляты эти пришельцы. Одни варвары экзархами становятся! Им плевать на Рим! — сгоряча сказал Валерий. — Все статуи с мавзолея Адриана в Константинополь вывезли! Плиты мраморные в базиликах выламывают! Скоро в городе ни одного гвоздя не останется!
— Молчи, Христа ради! — Руф оглянулся пугливо. — Власть — она от бога! За такие речи тебе палок дадут и язык отрежут. И мне тоже, за то, что рядом стоял.
— А теперь они его святейшество грабят, как последние разбойники! — Валерий как будто не слышал товарища, и тот бочком, бочком удалился на безопасное расстояние. Ну его, этого смутьяна.
Латеранский дом, подаренный когда-то папам императором Константином, оцепили солдаты экзарха. Трехэтажное строение из серого камня и плинфы не имело вычурных колонн и портиков. Лишь внутри его красивейшие мозаики, мрамор и статуи говорили о том, что это и есть жилище настоящего хозяина Рима. Только сейчас сюда без спроса входил широкоплечий чернявый воин в алом плаще. Исаак, экзарх Равенны, полновластный хозяин земель от устья Тибра до Адриатики, собственной персоной. Человек, олицетворявший власть императора.
— Долго они его святейшество склоняли, чтобы он добром Эктезис[3] принял, — горестно сказал еще один нотарий из суда, где служил Валерий. — А когда папа отказался наотрез, Маврикий этот безбожный казну опечатал и гонца к экзарху послал. Неужто посмеют нечестивцы святого старца ограбить?
— Грех это великий! — хмуро поддержал собеседника Валерий и ткнул пальцем. — Уже посмели! Вон, ларцы потащили и сундуки. Ох, пропали мы, братец!
— Пойдем, вина выпьем, — ткнул его в бок Руф, который тоже смотрел на весело гогочущих солдат с плохо скрываемой ненавистью. У солдат был повод для радости. С немалой долей вероятности из украденного им выплатят жалование. Может быть…
— Прав ты, дружище, готы короля Теодориха так себя не вели, прости меня, господи! Ведь при них даже вода в городе была. Не то что сейчас! Так что насчет вина?
— А на службу? — робко поинтересовался Валерий.
— Заперто там сегодня, — равнодушно махнул рукой Руф, который выбился в схоластики, судебные защитники, и потому Валерий завидовал ему самой белой завистью. — Судья замок на двери повесил и велел всем завтра приходить. Он у его преосвященства сейчас. Сказал, самому императору жаловаться будут.
— Плевали в Константинополе на наши жалобы, — горько ответил Валерий. — Поделятся, и на этом заглохнет все. Часть себе оставят, часть в столицу отошлют. Поверь, дружище, после этого даже мышь не чихнет. Папский нунций в Константинополе только напрасно пороги обобьет. С ним даже разговаривать никто не станет.
Валерий и не подозревал, что окажется полностью прав в своей догадке, но товарища послушал и побрел вместе с ним в убогую харчевню у Тибуртинских ворот, где иногда бывало шумно, но не сегодня. Солдаты уже давно сидели без денег, и местная торговля терпела убытки.
— Я это…, — замялся Валерий. — Не при деньгах я сегодня… Сам знаешь, тут не Словения, где по часам жалование выдают.
— Да врут всё про Словению эту! Не верю я, — легкомысленно махнул рукой Руф, предкам которого хватило удачи купить имение в Лацииуме. И оно, худо-бедно еще приносило доход. — Пошли, угощаю!
3
Эктезис — письмо, опубликованное в 638 году н. э. византийским императором Ираклием, в котором монофелитство определено как официальная имперская форма христианства.