— Помолимся, — сказал Надир, и каждый, кто стоял в его шатре, опустил голову, обращаясь к своему богу.
Два войска построились друг напротив друга. Центр заняли арабы, проверенные в многочисленных войнах. На левом фланге встала конница индийской знати, а на правом — жидкие ряды пехоты из местных племен. Эти шеренги даже издалека смотрелись легкой добычей. Настолько легкой, что Азиз недовольно сказал зятю.
— Они либо не поверят, либо навалятся туда всей силой. Тогда индусов просто растопчут.
— Пусть, — коротко ответил Надир. — Эти обезьяны пришли за богатой добычей, так пусть они ее заслужат, пролив кровь. Когда их сомнут, ты перестроишь центр в квадрат. Чач должен поверить, что смял наш фланг.
— Зачем тебе это, Надир? — удивился тесть. — Это опасно, воины могут дрогнуть.
— Так пусть молят Аллаха, чтобы даровал им яйца, — сплюнул эмир. — У моего брата яиц нет, но он воюет так, как подобает мужчине.
— Я знал Стефана, и не раз ел с ним у одного костра, — хмыкнул Азиз. — Он славно бился с персами. А про твоего брата Само и вовсе какие-то небылицы рассказывают. Интересная у тебя семья. Клянусь Аллахом, никогда не слышал ни о чем подобном. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, дорогой зять. Иначе нам конец.
Азиз тронул пятками своего коня и поскакал к центру, где воины его рода молились перед боем. Он понял, что затеял Надир. Ведь, как и в прошлый раз, Чач привел вдвое больше людей, чем они сами. Победить они смогут только хитростью. Чач не дурак, и сделал нужные выводы…
Два войска столкнулись с грохотом и треском. Щит стучало щит, а копья то и дело ломались, подрубленные ударами мечей. Тогда в дело шли короткие дубинки и ножи, ждавшие своего часа на поясе. Центр, где бились ветераны, стоял, как скала, левый фланг рубился в конном бою, а вот справа все пошло скверно. Полуголая пехота пятилась назад, устилая трупами высохшую землю. Надир, который против своего обыкновения, в битву не полез, поскакал туда с отрядом охраны и сказал командирам несколько коротких, рубленых фраз. Как только он снова занял свое место на холме, пехота начала отходить назад, напоминая собой полумесяц. Фланг становился короче, ведь ряды воинов смыкались там, где падали убитые и раненые. А убитых было очень, очень много… Фланг сжимался, словно живой. Он становился короче, чтобы не лопнуть, как струна, которую натянули слишком сильно. А полуголая пехота с копьями дралась отчаянно, даря остальному войску надежду на победу. Воины пятились назад, оставляя перед собой убитых товарищей. Их вот-вот их опрокинут одним мощным ударом, который прорвет строй человеческих тел. Слоны или тяжелая конница? Конница! Слонов на поле боя не было видно. Чач не стал приводить сюда этих животных, которые в прошлый раз погубили его войско. Но где же она? Правый фланг, где с воем бились миды, джаты и прочие племена с юга, таял на глазах.
— Да где же конница раджпутов? — кусал губы Надир. — Ты должен ударить сюда! Ты не можешь не ударить! Ведь не законченный же ты дурак! Ведь я дарю тебе победу! Ну же! Аллах, помоги мне! Вразуми этого неверного!
Видимо, до Чача все-таки дошло, что фланг противника смят, и он бросил туда тяжелую кавалерию, которую держал в резерве. Закованные в железо рыцари из мелких княжеств с востока, прорвали строй полуголой пехоты в нескольких местах. Воины побежали сломя голову, и большая часть их пробилась в сторону арабов, которые развернули свой строй и выставили вперед длинные копья.
— Построились, проклятые обезьяны! — ревел Надир, раздавая удары пудовых кулаков налево и направо. — Встали в строй, трусы поганые! Копья опустить!
Он знал, что несправедлив к этим людям, но сейчас это было уже неважно. Важно было то, что основная масса войск индийского царя навалилась на правый фланг Надира, и раздавила его. Но при этом она сильно ушла вперед, оголив ставку самого царя.
— Зажигай! — заревел Надир, и на вершине холма вспыхнул сигнальный костер. Он сказал себе под нос. — Аллах, помоги мне! Пусть Амр сделает все так, как мы договорились с ним. Иначе делу мусульман в Синде приедет конец.
Он спешился и вытащил меч, встав по своему обыкновению в пехотный строй. Он будет биться так, как привык. Он не мальчик, чтобы учиться воевать на коне. Ему же… А он и не знает, сколько ему лет. Да это и неважно. Ведь когда тебе в лицо смотрят копья врага, это не имеет ни малейшего значения.
— Теперь уже все равно! — шептал Надир пересохшими губами, доставая меч и надевая щит на руку. — Теперь все зависит от воли господа. А я… Я сделал все, что мог! Аллах, помоги мне!