— Я слышал, он плох, — обронил Берислав. Герцог был уже немолод и иногда болел, приводя в нездоровое оживление потенциальных наследников.
— Пустое говорят, — отмахнулся Самослав. — Его просто так не возьмешь. Он крепче дуба. Мы с ним еще немало выпьем.
— Так что ты хочешь от меня? — прямо спросил Берислав. — Я уже понял, что не смогу просто заниматься наукой и постигать новое. Мне просто не позволено это. Я же ведь сын князя.
— Для начала, я хочу, чтобы ты подружился со своей женой, — жестко сказал Самослав. — Она неплохая девочка, и не заслуживает такого отношения. Если хочешь превратить свою будущую жизнь в ад, продолжай себя вести так, как ведешь сейчас.
— Ты язычник, отец, — снова набычился Берислав. — Ты же не веришь в ад.
— Я женат на богине и королеве, — снисходительно посмотрел на сына Самослав. — Поверь, я знаю, о чем говорю. А пока, чтобы занять себя, подумай, почему я разрешил заработать немыслимые деньги иудеям из Тергестума? И почему твой дядя Стефан просит дозволения организовать в Александрии новую купеческую гильдию с огромным капиталом?
— Что еще за гильдия, отец? — оживился Берислав. Он безумно любил загадки.
— Это не совсем гильдия, — пояснил Самослав. — Скорее ее можно назвать акционерным обществом. Ну… товариществом, которое работает на деньги, собранные долями со всех участников. Они организуют поход в Индию, привезут оттуда ростки сахарного тростника и людей, которые умеют с ним обращаться. Его будут выращивать в Египте…
— Я уже догадался, — просиял Берислав. — Дядя хочет, чтобы купцам была выгодна наша власть. И наверное, дядя хочет даровать этим купцам монополию лет на сто!
— На пятьдесят, сын! — благосклонно посмотрел на него князь. — Всего на пятьдесят. И налоги с портовыми сборами никто не отменял. Так что твой дядя дал, с одной стороны, очень много, а с другой — ровно столько, чтобы и казна зарабатывала тоже.
— Тогда пусть предложит им только сорок девять процентов, — азартно воскликнул Берислав. — Ведь мы даем землю под посадку, людей и проход по каналу. Да и дядя Никша тоже не просто так подарит нам тот тростник и знающих людей!
— Сорок девять? — с легкой усмешкой посмотрел на сына князь и потрепал его по вихрастой голове. — Как скажешь! Сорок девять, так сорок девять. Иди погуляй с женой. Сегодня твоя задача — слушать все то, что она будет тебе рассказывать, и не перебивать. Без привычки это очень тяжело, но ты потерпи. Так надо. Считай, что господь послал тебе тяжкое испытание. Я прохожу его с твоей мамой уже двадцать лет.
— Я пойду? — спросил Берислав.
— Иди, — кивнул князь. — У меня еще одна встреча, с княгинями. Даже не знаю, что им понадобилось так срочно…
Как выяснилось, Табель о рангах, с одной стороны, разрешила множество проблем, а с другой, породила несметное количество новых. Ведь князь так до конца и не понимал своих собственных подданных, он все равно оставался человеком иного времени. И именно об этом ему прямо сейчас говорили его собственные жены. Причем делали с видом крайне снисходительным, словно удивляясь, почему это они должны объяснять взрослому человеку такие простые вещи.
— Государь муж наш! — сказала Людмила, которая положила на стол макет погона, утвержденного князем. — Прости нас за дерзость, но такое никак нельзя командиру полутысячи воинов носить. Невместно это.
— Невместно? — тупо посмотрел на жен Самослав, причем в основном на Марию. В этих вопросах ей он доверял больше. А поскольку и та кивала с видом полнейшего согласия, он вздохнул и спросил.
— Да что не так-то? Хорошие погоны. Незаметные.
— А должны быть заметные! — хором ответили княгини. — Тебе перечить никто не смеет, но мы-то знаем, что воины недовольны. Говорят, не уважаешь ты их.
— Да что не так в погонах этих? — взорвался князь.
— Золота мало! — ответила Людмила. — И серебра! Точнее, их совсем нет. Для лица начальствующего нужно сделать вышивку богатую по одежде. И по погону тоже. Тогда почет великий от людей будет. А так… Словно каменщик какой идет. Обидно воинам твоим. Они кровь в боях проливают, а ты вот так с ними поступаешь.
Князь глубоко задумался, обхватив голову. А ведь они правы! Правы во всем до последнего слова. Ведь он сам приказал пошить для почтальонов кафтаны немыслимо яркой расцветки, приняв совет головы Приказа. Он тогда просто пожал плечами и забыл об этом пустяке. Да только оказалось, что это вовсе не пустяк. Люди здесь во многом напоминают маленьких детей. Или дикарей из ТОЙ реальности. Впрочем, многие из них еще совсем недавно и были наполовину дикарями. Они падки на яркие игрушки: на цветную одежду, массивные украшения и громкие титулы. Действительно, для них невзрачный погон как знак различия оскорбителен. Впрочем, выход из этой ситуации есть. Как и всегда в армии, инициатива наказуема исполнением.