— Заперся в крепости, сучий сын! — с сожалением сказали ярлы и альдерманы Кента, разглядывая стены города. Лезть на них не хотелось никому. Крепостца оказалась хоть и не слишком большой, но зубы об неё обломаешь. Четыре башни по углам смотрели хмуро и неприветливо. Правильный квадрат, так строили свои форты римляне, а захватчики перенимали их привычки, воскрешая порой из руин старинные стены. Крепкие ворота из сушеного дуба и ров, заполненный водой, делали перспективу штурма еще более грустной. Взять Солес в лоб будет совсем непросто, так можно половину армии положить. Это ярлы, как опытные вояки, понимали лучше всех.
— А может, твоя дроттнинг к нам приедет? — с надеждой посмотрели ярлы на Сигурда. — Вон как у нее в прошлый раз все ловко получилось!
— На сносях она! Нечего бабе с пузом на войне делать! — важно ответил конунг и отвернулся. Кое-какой запас «слез Хель» у него имелся, но было их так мало, что хоть плачь. И тратить его без острой необходимости очень не хотелось.
— Переговоры? — задумчиво посмотрел на Сигурда Осред. — Предложить Кудвульфу под твою руку пойти в обмен на пощаду.
— Не пойдет, — помотали головой другие альдерманы. — Мы его знаем, он упрямая сволочь. Надо осадой брать город. Корабли сюда гнать и отрезать выход в море.
— А на поединок он согласится? — с надеждой спросил Сигурд у кентской знати.
— Не согласится, — снова замотали головой те. — После того как ты двух конных королей сразил, никто с тобой больше биться не станет. И не надейся.
— Значит, разобьем лагерь и будем ждать, пока они там начнут с голоду пухнуть, — вздохнул Сигурд. — Жаль, подкоп не сделать. Вода близко. Хм… Зато леса много. Значит, будем рубить башни. Научим воевать эту деревенщину, парни! Зря, что ли мы с самим императором Ираклием полмира прошли!
Две недели спустя.
Тысячи людей копали и таскали землю корзинами, сплетенными из ивняка. Лагерь напоминал муравейник, который просыпался с первыми лучами солнца, а замирал лишь ночью, забываясь коротким тревожным сном. Выход из города заблокировали деревянными рогатками и телегами. Не ускользнуть из Солеса, и не сделать внезапную вылазку. Путь перекрывает сильная застава.
Щитоносцы прячут за своими щитами тех, кто засыпал ров, а в отдалении росли ввысь три высокие башни на огромных колесах. Стучали молотки и топоры, и то одно, то другое дерево падало, срубленное нетерпеливыми людьми, жаждущими добычи. А вот саксы, стоявшие на стене города, не понимали, что же это происходит прямо у них на глазах. Лютая ненависть к чужакам понемногу уступала место ужасу и тоскливой безнадежности. Эти люди были совсем не похожи на тех, кто бросит начатое и уйдет отсюда восвояси. Самое время было бы помолиться и исповедоваться, но южные саксы пока еще оставались язычниками. Они поклонялись Водену и Тунору, а потому готовились к последней битве, подгоняя снаряжение и в сотый раз проверяя заточку мечей. Они уйдут к богам как воины, не опозорив себя трусостью.
Башни были готовы на четырнадцатый день. Сотни людей работали, как проклятые, связывая жерди веревками и гибкой лозой. Огромные колеса отпилили от цельного ствола и насадили на неподвижную ось, смазанную салом. Они не выдержат долгой дороги, но проехать три сотни шагов смогут вполне. Больше ведь и не нужно.
— Тор! — заорал Сигурд, и даны вторили ему. Христиане же поминали святого Мартина и святого Августина. Впрочем, множество их было крещено совсем недавно, и они еще не забыли богов своего народа.
— Кати! — заорали ярлы, и вперед выдвинулись щитоносцы и лучники. Они прикроют тех воинов, что с натугой стронули с места огромные башни.
— Кто бросит факел на крышу, я тому этот факел в задницу затолкаю! — заревел Сигурд. — Молодых баб щадить! Город не жечь! Он наш теперь!
— Саксов на ножи! — орали воины, которые шли позади башен. Саксы Кента, что удивительно, орали тоже. Им на судьбу южных собратьев было глубоко наплевать. Они хотели получить свою часть добычи.
Мрачное шествие пешего войска бросало в дрожь. Шесть сотен лет Британия не видела правильного строя и осадной техники. С тех самых времен, как легионы императора Клавдия покорили эту землю. Саксы на стене молились своим богам. Молился им и король Кудвульф, немолодой уже воин в богатом шлеме, кольчуге и с мечом, украшенным золотой рукоятью, исписанной рунами. Тут не признавали латыни и писали так, как это делали предки. Кудвульф смотрел на приближающиеся деревянные башни спокойно и уверенно, но в глубине души он понимал, что это конец. Ему донесли, что даны планируют нападение, да только случилось это слишком поздно, когда войско уже двинулось на его страну. Он до боли в глазах вглядывался в горизонт, но не видел столбов пожарищ. И это поразило его в самое сердце. Он понял, что его народ сегодня умрет. Точнее, люди останутся, но будут служить захватчикам, которые бережно сохранили для себя каждый дом и каждый сарай. Южные саксы потеряют свою страну. Они станут рабами или мертвецами. Именно эту несложную мысль он читал в глазах женщин, которые сидели у стены, прижав к себе детей.