Аккуратно продравшись через грязищу под ближайшие деревья, Дрейк остановился у стены какого-то деревянного дома. Дождь постепенно усиливался, переходя в ливень. Чертыхаясь, Дрейк уже приготовился сделать своё дело, когда внезапно заметил в переулке за домом какое-то движение. Герой затаился. Вот ещё, не хватало наткнуться на ту самую сколопендру. Ладно, хрен с ней с силой, до завтра восстановится. Дрейк повторно активировал навык, обострив восприятие. Сквозь пелену дождя он различил две тени. Одно существо стояло на корточках, а другое практически недвижимо лежало на земле. Что это, двое припозднившихся алкашей? Внезапно, сидящий на корточках приподнял лежачего как тряпичную куклу, а затем до Дрейка резко донёсся хрустящий и чавкающий звуки. Колени героя стали ватными, откуда не возьмись, в руках появилась чакра. С ужасом он осознал, что какой-то антропоморфный монстр только что перегрыз горло человеку. Слишком поздно Дрейк сообразил, что оружие издаёт пульсирующий звук в такт загорающимся на нём рунам.
Монстр резко вскинул голову в направлении Дрейка. Сияющие красные глаза обозревали пустую улицу. Пытаясь успокоить несущееся галопом сердце, Дрейк прижался спиной к стене дома. Героем постепенно овладевала паника. Одно дело вместе с командой встретить огромного, но понятного монстра, а совсем другое — оказаться на первых ролях в сцене из второсортных фильмов ужасов. В Дрейке боролись два чувства. С одной стороны он желал тут же атаковать монстра своим сильнейшим навыком, а с другой — убежать с воем без оглядки.
Всё ещё раздумывая как поступить, Дрейк услышал шлёпающие по грязи шаги. Судя по неравномерности звуков, монстр следовал сюда на четырёх лапах. Собрав остатки мужества и закусив губу, Дрейк размахнулся чакрой для атаки. Если монстр заглянет за дом, то герой тут же активирует навык и ударит вплотную. Скорее всего, это убьёт монстра, а если нет — то достаточно задержит. Дрейк услышал, как монстр втягивает носом воздух, будто принюхиваясь. Через буквально несокольких секунд томительного ожидания, чудовище удовлетворённо хрюкнуло и понеслось обратно к своей жертве.
Дрейк дал дёру. Буквально за тридцать секунд он достиг гостиницы и вбежал в свою комнату, тут же захлопнув дверь и окно. Сквозь ливень герой наблюдал за пустынными улицами. Лишь под самое утро ему удалось отключиться, сидя на полу.
Красный полумесяц поднимающегося из-за горизонта солнца осветил суровые болотные топи. Дышать приходилось фактически через раз. Свернув лежавший в кармане платок, Слейн соорудил себе что-то вроде респиратора. Не факт, что тряпка защитит от ядовитых испарений, но, складывалось ощущение, что так дышать было легче.
— Грёбаный Крайт! — Сжав зубы, пробурчал герой.
В Слейне боролись два чувства. С логической точки зрения решение Крайта ждать было абсолютно прагматичным и типично «геройским». Более того, оно давало Слейну дополнительное время, чтобы во всём разобраться. Остальные члены команды с жаром поддержали решение командира. Да что и говорить, ещё какой-нибудь месяц назад он и сам счёл бы решение Крайта невероятно разумным и взвешенным. Но теперь Слейна волновала и моральная сторона вопроса — неминуемые жертвы среди населения города. Ему не хотелось бы увидеть ту же Люсину, разорванную в клочья чудовищем.
Остановившись, Слейн тяжело вздохнул. И когда он успел так измениться? Как наяву он вспомнил события последних месяцев. Сетара и Фиола, они были теми, кто дали ему второй шанс и не позволили Арвину, герою «B» класса, просто казнить его. В те дни Слейн был полностью опустошён. Чувство вины, осознание того, что он жестоко и цинично убил ни в чём не повинную девушку, выворачивало его наизнанку. Он ожидал, что смерть ублюдка Аркарро, того самого, кто наврал ему, что бедняжка Алия была нимфой, такой же как Астарта, успокоит его душу. О да, перед смертью этот упырь выложил ему всё. Слейн нашёл тело Алии в колодце и уже к рассвету сумел должным образом похоронить её. Ему хотелось убить всех в этом городе. Жители, они все видели каков был этот Аркарро, и молчали. Только известие о каре, постигшей город, о вмешательстве Сетары и отряда отважных гвардейцев остудило гнев Слейна. Он двигался дальше на юг, но ненависть к себе самому не ослабевала. Слейн напивался, пытался убедить самого себя, что «Игроки» правы, что всё это лишь игра, суровая, бесчеловечная игра, а люди здесь лишь куклы, управляемые искусственным интеллектом. Но всё было тщетно, рана на его душе не желала заживать. По пути он выслеживал любых подонков, опрашивал жителей деревень на предмет монстров и местных криминальных элементов. Один раз он в одиночку зачистил бандитский притон. Стоя по колено в их крови, он заявил оказавшимся в рабстве женщинам, что те свободны, но они бежали от него как от чудовища.